Бомберы были по возрасту лет на десять старше самого взрослого из истребителей, большинство из них вообще казались пилотам-бомбардировщикам просто везучими сопляками, успешно прикидывающимися взрослыми. Это не касалось таких зверей, как Кожедуб, – несмотря на молодость, он по всем замашкам был взрослее многих.

– Враг силен, и недооценивать его нельзя. Но вас собрали сюда как лучших! Лучшие моряки, лучшие летчики – только они могут быть в экипаже такого отличного корабля, как наш. Защищая свой народ, наша великая страна построит еще более прекрасные и грозные корабли, но «Чапаев» и его героический экипаж навсегда останутся легендой!

Взрыв аплодисментов, каждый снова что-то кричит.

– Так выпьем же за создателя советского океанского флота, за нашего выдающегося вождя, которому мы обязаны своей судьбой, своими победами, выпьем за товарища Сталина!

Каперанг допил оставшееся в стакане и высоко поднял его, обводя взглядом стоящих вокруг людей, которые искренне и с удовольствием выпили. Офицерам на флоте жилось очень неплохо, довольствие было немалое, а уровень потерь в несколько раз ниже, чем в той же авиации. Бывали, конечно, и черные дни, когда гибли целыми командами или пропадали бесследно, но у надводников это редкость. В том, чья именно заслуга в создании нового Большого флота наиболее высока, лично у него сомнений не было ни малейших.

Потом пили за «Чапаев»; третий тост, как обычно, за тех, кто в море; потом за победу. Паузы между тостами были короткими, и разговор за столами становился все более оживленным. Летчики двигали в воздухе ладонями, демонстрируя соседям хитрости воздушного боя, те восхищенно покачивали головами. Наличие на собеседнике пары Золотых Звезд не слишком располагало к панибратству, и то, что было задумано – то есть сблизить авиагруппу со строевыми офицерами, – не очень получилось. Несколько человек уже менялись с соседями местами, пододвигаясь к более знакомой компании, и те с удовольствием теснились, испытывая в душе облегчение.

Поднявшийся со своего места полковник Покрышев держал в руках какой-то листок, и ближайшие к нему летчики совсем по-мальчишески вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, что там написано, еще до того как все более-менее притихнут. Командир авиагруппы, усмехнувшись, поднял его выше, и молодежь пятой эскадрильи разочарованно заныла.

Со значением откашлявшись, Покрышев объявил о зачтении результатов дня. Летчики возбужденно задвигались: все знали счет соседей по эскадрилье, но совместный бой в группе асов такого высокого класса был для них всех первым.

– По-о-прошу минуточку внимания!..

– Давай-давай! Шевели ластами! – выкрикнул с места Сиротин, держащий за плечо сверкающего глазами Глинкина.

Ближайших соседей-моряков просто перекосило от такого вопиющего нарушения субординации – на флоте это было немыслимо. Между одной и тремя большими звездами на погонах у моряков была пропасть в десять-пятнадцать лет службы, в небе же настолько четкой иерархии не существовало, и летчики с удовольствием переносили это на землю. В небе в любую минуту жизнь подполковника или полковника с полной грудью орденов могла встать в прямую зависимость от поведения какого-нибудь зеленого лейтенанта, и выбор был всегда однозначен – смерть молодому. Это накладывало свой отпечаток на свободу отношений.

– Первое место – капитан Лавриненков, четвертая эскадрилья. Три «хеллкэта» и один «корсар» в утреннем бою.

Летчики четвертой эскадрильи взвыли, вскакивая со своих мест, на капитана набросились и начали качать.

Когда все более или менее успокоились и красный, в пятнах Лавриненков перестал отвечать на выкрики летчиков других эскадрилий, Покрышев продолжил:

– Второе, третье и четвертое места поделили: майор Ермаков, вторая, – «хеллкэт» и два «хеллдайвера»; капитан Амет-Хан Султан, четвертая, – три «хеллкэта»; капитан Олег Лисицын, пятая, – два «эвенджера» утром и один «хеллкэт» днем…

Все поняли, что качание летчиков одного за другим займет слишком много времени, и поздравляли их уже сидя аплодируя.

Семеро истребителей за день добились двух побед, включая самого командира авиагруппы, еще семеро записали по одной. Список с перечислением всех победителей сегодняшнего длинного дня был внушительным и не отличался разнообразием. В конце Покрышев особо отметил капитана Гринберга из шестой разведывательной эскадрильи, не только сбившего один американский истребитель, но, главное, сумевшего обнаружить американское авианосное соединение.

Как бы вскользь он упомянул о представлении его к высокой правительственной награде. У некоторых отличившихся за день летчиков брови удивленно поползли вверх: ничего подобного в свою сторону они не услышали. Дело, впрочем, было командирское, а на недостаток наград никто из них пожаловаться не мог.

– Многие из вас за этот день увеличили свой боевой счет. Сегодня мы доказали врагу, чего стоят советские летчики, но нам пришлось заплатить за успех свою немалую цену. Я прошу всех встать и почтить молчанием светлую память героически погибших сегодня капитанов Лепко и Шмерцова, старшего лейтенанта Боганиса, старшего сержанта Артемова, сержанта Михасанко. Погибшие в небе достойны вечной памяти…