В принципе, если бы не поднятый корсаром в бою военно-морской флаг, определить его национальность было бы невозможно. Он мог быть немцем и даже японцем! Еще уцелевшие вспомогательные крейсера этих стран давно уже не рисковали подходить так близко к берегам, – хотя чем черт не шутит, – но русский…

В общем, срочная радиограмма с «Ориона» была воспринята со всей возможной серьезностью: до сих пор все действия русского флота были четкими и почти безошибочными, и их профессионализм не мог не вызывать уважения. Хотя, конечно, это не имело никакого значения по сравнению с оскорблением, нанесенным британской короне предавшим ее союзником.

И еще, ошибкой русских было само то, что они посмели выйти в океан.

Слово «предательство» вообще является чрезвычайно интересным термином с точки зрения психологии. Существует некий принцип, широко используемый человеческим мозгом для создания себе максимально комфортных условий, что является важным фактором выживания. Мучающийся совестью человек напряжен, рассеян, не готов к активным действиям, его реакция и способность к адекватному ответу на внешнее воздействие серьезно понижаются. Поэтому уровень контроля, стоящий за сознанием, формулирует для себя очень удобную схему: «Другие люди поступают плохо потому, что они плохие, а я – потому, что так неудачно сложились обстоятельства».

Разницу между интенсивностью возбуждения в зонах коры головного мозга, которые можно условно назвать «ай, как мне стыдно!» и «сами виноваты, нечего было!..», с некоторых пор стало принято называть этой самой совестью. Маленькое, черное и очень мешает жить.

Накал развернувшихся на севере Германии боев в значительной мере объяснялся тем, что большая часть вовлеченных в бойню людей считали себя правыми. Те, у кого с чувством правоты было похуже, имели проблемы.

Новые союзники не настолько повысили ударную мощь бывшего Третьего рейха, насколько это можно было от них ожидать. Их действия, обусловленные какими-то идеалистическими понятиями, нередко вызывали почти суеверный ужас германского генералитета, как всегда пугает чужая, не подчиняющаяся норме логика. Уцелевшие части гитлеровских сателлитов, все еще оставшихся верными своим прежним хозяевам, вроде хорватов и получивших оружие Hilfsfreiwilligers, то есть русских волонтеров Освободительной армии, были с удовольствием использованы в качестве смазки для траков русских танков, лавиной катящихся на запад.

В то же время мелкие добровольческие подразделения тех стран, которые официально считались оккупированными Рейхом, были разоружены и препровождены за решетки фильтрационных лагерей. Эта судьба постигла, в частности, бельгийскую добровольческую роту, которая, в отличие от датской, разбежавшейся еще на вокзале перед отправкой, сумела добраться до фронта.

Германские части дрались с полным напряжением сил, в том числе и те, которые перебросили с Западного фронта, в то время как немецкие солдаты, попавшие в плен за полгода, прошедшие после высадки в Нормандии, продолжали сидеть за колючей проволокой вместе с теми, кто был пленен еще в ходе Африканской кампании. Если бы их освободили и дали в руки оружие…

Впрочем, да, тут могли быть варианты. Просидевшие в лагерях солдаты не питали, что объяснимо, большой любви к своим недавним тюремщикам, а те, в свою очередь, не испытывали к ним большого доверия. В стане новых союзников было немало проблем на расовой и этнической почве. Каково, например, белокурому рыцарю СС отдавать честь британскому офицеру с синей звездой Давида на правом плече? И ладно еще это. Солдаты Палестинской бригады, сплошь бывшие самыми классическими евреями, любили выдернуть из рядов пленных какого-нибудь немчика и заставить его вытирать своей формой пыль с дороги, а их офицеры в это не вмешивались.

Несколько произошедших эпизодов оставления расположения части, стоявшей в глубоком тылу, были соотнесены по времени с внезапными и безвременными смертями германских офицеров и чиновников в близлежащих городах, причем по достаточно одинаковой схеме. Скандалов не возникало, в конце концов это были всего лишь немцы, но британское командование начало железной рукой укреплять пошатнувшуюся дисциплину. Немногочисленные попытки открытого мятежа в германских частях были задавлены в зародыше.

Похожие, хотя и менее радикальные, проблемы имелись с польскими, чешскими и норвежскими частями, любившими втихомолку подставить немецкого соседа. И все это не прибавляло стойкости войскам в масштабе фронтовых операций.

– Я не понимаю, какого черта нас держат в неведении о происходящем!..

Ганс-Ульрих Красовски шел на головной машине колонны, уставленной антеннами почти как рождественская елка. Теперь он был командиром переформированного за счет разбитых частей танкового полка – важнейшей и почти единственной ударной силы для потрепанной в неудавшемся контрнаступлении, сменившей свое название и номер бывшей дивизии СС.

– Ну подумайте: если дивизию и вообще армию все же задействовали, то, значит, командование в замысел и детали наступления посвящено, так?

– Вероятно…

Старый знакомый, британский майор, который уже не выглядел так по-дурацки, да и вел себя нормально (видимо, из-за усталости), расслабленно мотал головой, раскачиваясь вместе с танком на еще не слишком разбитой дороге.

– Тогда почему не держат в курсе меня? Вас? Какой в этом смысл? Маршрут движения, опознавательные сигналы для своей авиации, сроки выхода к рубежу, и все! А командирам рот и взводов нельзя говорить и этого! Неужели боятся, что я выдам план русским? Которые спустятся за ним на парашюте, а потом на нем же и улетят… Ерунда. Нам просто не доверяют по определению. Немец – значит, доверять ему нельзя. Я делаю правильные выводы, герр майор?