Шрифт:
– Ничего нового, не дергайтесь, – отмахнулся Покрышев. – Обещал дать на замену летчика, сказал «готовьтесь», а к чему, не объяснил. Как обычно, в общем.
– А что за летчик, знаешь его?
– Нет. Фамилия обычная, Смирнов. Зовут Олегом, как нашего Лисицына. Я никогда о нем не слышал, но Новиков сказал – он из тридцать первого ИАП. Кто-нибудь у нас есть из тридцать первого?
– Эй, кто тут из тридцать первого?
– Саша, ты не из тридцать первого?
– Нет.
– У нас и Смирнов один тоже уже есть. Лешка, ты что там сидишь, тут еще один Смирнов на подходе, знаешь такого?
– Да вон Аникеевич из тридцать первого, точно!
– Ни хрена, я из тридцать первого гвардейского! – Пишкан, именуемый исключительно по отчеству, ткнул ошибшегося в бок кулаком.
– Не пихайся, а то сам пихну!
Все заржали. В группу почему-то действительно собирались люди с не всегда обычными фамилиями. «Смирнов» была редким исключением.
К группе подошел коренастый майор.
– Тише, тише, без гвалта. Ну я из тридцать первого. А чего надо?
– О! Онуфриенко объявился!
– Отлюбив Ольгу…
Майор, сохраняя спокойное выражение лица, выдал весело настроенному Гуляеву тычок кулаком под ребра.
– Ой, охальники! – сокрушенно поцокал языком еще один летчик.
Онуфриенко немедленно выдал под ребра и ему.
– Что, Григорий, ты правда из тридцать первого? – спросил Покрышев, которого общее, взявшееся ниоткуда веселье не особо заразило.
– Угу, – согласился тот. – До этого в пятом гвардейском и сто двадцать девятом вон с Владимиром, – показал он на подошедшего Боброва, мрачно переводящего взгляд с одного на другого.
– Ну и что? Бобров тут при чем? Ты Смирнова знаешь или нет?
– Да знаю, конечно!
– И как?
– Да отличный мужик, чего вы все так напряглись? Надежный, в воздухе не подведет и на земле тоже. Я с ним летал раз сто на пятых «лавочкиных», у него под двадцать сбитых уже есть, так что не надо шуметь…
Он действительно оказался хорошим парнем, этот Смирнов, добравшийся до части через пять дней. Видимо, она была далеко не тем, что он ожидал увидеть, но наличие знакомых лиц его обрадовало, а кроме Онуфриенко его знал Скоморохов и, как выяснилось, Кирилюк [72] , который в день прилета Новикова ездил в Ленинград по каким-то своим делам. В общем, провоевавший достаточно долгое время летчик, особенно из ранних призывов, всегда мог найти каких-то знакомых в большинстве летных частей, особенно гвардейских, куда старались переводить лучших бойцов.
72
Виктор Кирилюк, к концу войны имел 28–32 личные и 1–8 групповых воздушных побед, из них к июлю 1944 года минимум 15 личных и 1 групповую.
Николай Скоморохов, несмотря на всегда чуть надменное выражение лица, был славным и добродушным парнем и без особых проблем взял на себя натаскивание прибывшего новичка, которому удалось сдать зачет по «яку» за три дня, а по палубным операциям «Чапаева» – за неделю.
– А что, ребята, с американцами война будет? – спросил Смирнов, более или менее оглядевшись вокруг, а также частично отъевшись и отоспавшись.
Несколько человек посмотрели на него удивленно. Кто-то, посмотрев, отвернулся, остальные перевели вопросительные взгляды на командира. Тот молчал.
– А с чего это ты взял? – осторожно поинтересовался Кожедуб.
– Ну, у нас говорили, что всех по три раза раненных рядовых и сержантов в пехоте, артиллерии и танках отзывают с фронта.
– Ну и при чем тут Америка?
– Говорят, – Смирнов пожал плечами: дескать, я-то тут при чем, – говорят, что три ранения – это вроде как гарантия, что человек не подведет ни при каком раскладе. Их доучивают, дают младших лейтенантов и оставляют пока в тылу, с переформируемыми частями. Вроде болтали – для войны с американцами.
Кто-то присвистнул. «Я же тебе говорил», – отчетливо сказали в стороне.
– А я думал, мы тут только американские силуэты учим… – протянул Раков. – А оно вон куда пошло…
Все заговорили разом. «Чапаев» совершал сейчас рутинный переход по замкнутому маршруту. Как в последнее время стало обязательным, с полной командой, в полной готовности и со всеми возможными учениями и тревогами. В его летном кубрике были только пилоты и стрелки бомбардировочной эскадрильи. Стесняться здесь никого не надо было.
– Да подумайте, что может, скажем, полнокровная дивизия, если все младшие офицеры в ней будут из выслужившихся сержантов! – горячился один пилот. – Ее же на пулеметы просто так не бросишь! Значит, и не надо на американцев перекладывать, просто воевать научились!
– Ерунду говоришь. Как гнали на убой пехоту, так и будут гнать. Генералу до окопов далеко, ему плевать, кто у него взводные. Тут стратегия!
– И еще…
Почти все замолчали и повернулись к Смирнову.
– Помимо таблиц опознавания всяких там «лайтнингов» и «тандерболтов», перечней союзных знаков и маркировок вкупе с прочим барахлом, появившимся за последние недели… – Летчик сделал паузу. – Там была одна такая текстовая табличка, которая меня удивила. Про что бы вы думали?