– Ваше мнение: это не трюк? Они действительно считают, что их бомбили свои?

– Мое мнение – да. Выражения были очень… образные, я бы сказал. Так не станет говорить человек, играющий какую-то роль. Все было очень естественно и… по-настоящему. Да, я в этом уверен. Да и не стали бы они употреблять некоторые там слова, которые неангличанин или неамериканец, скорее всего, даже не поймет.

– А почему же тогда они стреляли? – поинтересовался кто-то из штабных офицеров.

– Потому же, – почти ласково ответил Левченко, – почему и наши зенитчики стреляют по придуркам, перепутавшим стороны фронта. В этом ничего особенного нет.

– И что же, они подбирают людей?

Адмирал смотрел на переводчика, приспустив веки, не желая подталкивать его к тем словам, которые он хотел услышать.

– Да… Я ясно слышал shorten a butcher’s bill, дословно – «уменьшить счет от мясника». Явно имеется в виду, что пытаются спасти еще хоть кого-то.

Капитан-лейтенант, моргая, смотрел на Левченко, который, наморщившись, что-то напряженно обдумывал.

– Иван Ефимыч, – обратился он к кавторангу, стоящему чуть позади. – Вы просчитали, успеют до темноты еще раз ударить «сухие»?

– Ударить успеют, Гордей Иванович, а садиться уже в темноте придется. Могут побиться.

– А то, что мы им навстречу идем, учли? И если «Чапаев» с «Кронштадтом» полный ход дадут, тогда что?

Капитан второго ранга, начштаба эскадры, покачал головой.

– Все равно, Гордей Иванович. Не успеют. Через два с небольшим часа темнеть начнет. Три четверти часа им всем сесть, полчаса заправиться и бомбы подвесить, еще сорок минут лететь, даже если без всяких шуток с курсами. Даже если транспорты все это время с места не сдвинутся, все равно времени не хватит.

– Подвесить к КОРам бомбы?

– Слону дробина. Наоборот, это из них дурь выбьет – поймут, что пора утекать, и ищи их потом.

– Так… – Левченко забарабанил носком ботинка по палубе. – Так-так-так… Сколько у них может уйти времени, чтобы разобраться, что это были не свои?

– Сколько угодно. Но там и американцы рядом, и канадцы, и британцы. Пока всех обзвонят, пока все у себя проверят, будут орать друг на друга… Может занять время…

– «Меридиан» помнишь?

– А как же…

– И остальные?

– «Туман» и «Пассат» [126] . Засекли-то немцев вовремя, но пока почесались, пока передали, пока переспрашивали…

– Вот именно.

Левченко и кавторанг уставились друг на друга.

– Пять часов хода, – осторожно сказал штабист. – Можем успеть.

Цель была слишком жирной, чтобы ее отпускать. Новый «либерти» стоил копейки, каких-то два миллиона долларов – всего лишь как четыре-пять самолетов того типа, что разведчик с «Чапаева» отпустил утром. Но их было четыре, и они шли на восток, то есть были нагружены. И радиолокаторов на них быть не могло, поэтому в темноте они станут слепыми.

– Попробуем? – сказал адмирал самому себе и сам с собой согласился: – Да, попробуем. Ничего не теряем, кроме топлива, которое пока есть. Передать по эскадре: «Держать ход двадцать четыре узла».

Он обвел находящихся в рубке людей долгим взглядом.

– Пощупаем их за вымя, как вы считаете?

– Давно пора пощупать.

– Пощупаем, никуда не денутся…

Переводчик, о котором все уже забыли, отступив в тень, смотрел на моряков со стороны. В голову ему пришло слово, наиболее точно соответствующее моменту. Английское слово confidence. Еще подумаешь, прежде чем удастся найти ему подходящий перевод. «Самоуверенность» не подходит: смысл совершенно противоположный. «Уверенность в себе» – вот более точный аналог.

Мало есть языков, более четких в определениях, чем английский, и мало есть менее четких, дающих такое разнообразие вариантов перевода. Gazetted – коротко скажет англичанин, и надо потратить целую минуту, чтобы объяснить, что одним этим словом обозначается человек, фамилия которого была пропечатана в «Лондонской газете» по случаю награждения его крестом Виктории. А услышишь guts – и гадай себе, имеются в виду настоящие кишки в животе, способность «быть достаточно храбрым для чего-то» или твой собеседник – австралиец, и тогда это значит просто «информация». Надо еще языки учить, тогда жить станет легче.

Самое интересное, что они успели. Сто двадцать морских миль корабли эскадры покрыли за пять часов, добравшись до усеянного плавающими обломками и покрытого еще горящими нефтяными пятнами куска океана. В той точке, где транспорты находились во время атаки и откуда они послали радиограммы о случившемся, стремясь, видимо, остановить свое внезапно сошедшее с ума командование, радиолокаторы советских кораблей ничего пока не видели – значит, транспорты ушли отсюда по крайней мере два часа назад. Вопрос – куда?