В ту же категорию причислялись боевые молоты, именуемые на Руси "клевцами", напоминавшие, скорее, не кузнечный инструмент, а кирку, только ополовиненную. Убить им с одного раза было, пожалуй, сложно, а вот оглушить или вскрыть доспехи для того, чтобы "достать" врага иным оружием, — это запросто.

Простая пехота носила шлемы, называемые "котелковыми" — иной раз с защитными железными полями, имевшими прорези для глаз, а порой островерхие. Для защиты тела использовались кольчуги с надетыми поверх "бургундскими куртками", либо кирасы. Некоторые, впрочем, обладали доспехом из пластин, очень напоминавшим древнеримский.

Шведские артиллеристы были в желто-коричневых кожаных "бургундках" поверх кольчуг, но поверх бургундских курток надели кольчужные воротники-нагрудники.

Рядами шли датские арбалетчики в синих "бургундках" — только безрукавных. На поясах виднелись крючки для натягивания тетив, деревянные коробочки для стрел-"болтов" и причудливые мечи — со старомодными "яблоками" на концах рукоятей и обращенными книзу концами перекрестья. Дополняли это вооружение маленькие круглые деревянные щиты. Смешная деталь — некоторые держали в руках теплые меховые шапки. Ну не думали северяне, что весна на Родосе такая!

Вспомогательными воинами при скандинавских рыцарях были финны — либо в кирасах с кольчужным воротником, поножах и вооруженные длинными алебардами с крючьями на концах, чтобы стаскивать конников на землю, либо арбалетчики, подобные датским и шведским.

Особую категорию составляли шведские "длинные лучники", называемые так, конечно, не по своему росту, а по длине луков, доходящей, подобно английским, порой до 2 метров. Эта категория вояк носила все те же котелковые шлемы с опущенными полями и прорезями для глаз. За спиной в чехле был их длинный лук, а вот стрелы к нему — удивительное дело! — лежали не только в колчанах, но и были с избытком уложены… на их спинах! Точнее, их доспехи на спинах были прорифлены рядами сверху вниз таким образом, чтобы в эти ряды, как в колчаны, можно было класть стрелы, выпасть которым не давали поперечные ремни! Более того, подобные ложбины были и спереди. Насколько практично!

Датские стрелки — владевшие уже огнестрельным оружием — были обмундированы наподобие артиллеристов, в желто-коричневые бургундские куртки поверх кольчуг, поножи, как у финнов, и котелковые остроконечные шлемы с полями. Тяжелые ручные короткоствольные аркебузы с шомполами, пороховницами, пулями и прочим занимали на стрелках столько места, что из всего оборонительного оружия они владели только лишь описанными выше боевыми молотами.

Воины из южнонемецких земель шли в шляпо- или колпакообразных боевых шлемах, кольчугах с широкими рукавами, покрытых кожаными куртками со свисающими по подолу прямоугольными "хвостами". Вооружены эти воины были мечами и длинными кинжалами, прикрепленными цепями к поясу, чтобы не потерять во время битвы. Щиты носили за спинами.

При помощи блоков, канатов и деревянных портовых кран-балок с кораблей уже выгружались пушки и сопутствующее им добро. Кто-то из зевак отметил нечто непостижимое: количество "задов" (казенных частей с прилитыми сверху полукруглыми ручками) к пушкам значительно превышало число стволов, многие из которых были открыты с обоих концов. Ну, устье дула — это понятно, а с другой-то стороны что и как?

Это была очень интересная немецкая выдумка по артиллерийской части. Следовало установить орудия, изготовленные без зада (а таких казенных частей иметь надлежало при нем много, десяток-полтора), затем одновременно их зарядить и, как по конвейеру, при помощи клина зады подгонялись к дулу, производился выстрел, использованный зад отсоединялся и тут же заменялся новым, готовым к выстрелу. Это обеспечивало изрядную скорострельность, по крайней мере, пока сам ствол не нагревался чрезмерно. Уж в чем немцу веками нельзя отказать, так это в инженерном таланте!

После орудий сгружали аркебузы и сарбатаны [38] . Интересны были шестигранные дула некоторых, украшенные литыми изображениями людских или звериных голов.

Несомненно, в толпе присутствовали и трудившиеся на турок шпионы, ведшие возможно более тщательный учет пополнению рыцарского арсенала, и довольно скоро их отчеты через соседнюю Ликию достигли султанского престола, доставив изрядное огорчение Мехмеду.

Конечно, никакое перемирие, тем паче формальное, не могло связать ему руки, и посему он распорядился возможно сильнее препятствовать повторению подобных "караванов", конечно, не показывая официального флага. По этой причине еще шустрее зашныряли меж островов суда магометан и христиан. Последние, получая верные известия, старались отправлять на встречу "караванов" галеры для их охраны. Некоторые одиночки вообще добирались до Родоса окольными путями, через страны ислама, рискуя жизнью.

Но мы немного увлеклись. Выгрузка, наконец, подошла к концу, и только тогда старый "столп" сошел с борта на сушу, где его приветствовал братским лобзанием Пьер д’Обюссон.

— Я рад, что Господь привел тебя назад, да еще с такой подмогой! — сказал магистр со слезами на глазах. — Порой не чаял уж и свидеться!

— Спасибо на добром слове. Разве я мог оставить свой Родос в тяжкую минуту. Господь исполнил оба моих желания — дал попрощаться с родиной и доплыть сюда. Теперь я спокойно сложу свои старые кости на Его ниве…

— Грустное слово, брат бальи. Нам еще молодых орлов надо воспитать, чтоб было, на кого гнездо оставить…

— В них не будет недостатка. Посмотри, каких Нибелунгов я привез тебе! Если и стены Родоса падут, они, встав могучими рядами, грудью своей оборонят его от нехристей! Что камни — люди, вот крепость истинная!

— Да благословит тебя Господь, добрый и верный брат наш и слуга ордена! Знай, что ты — один из четырех моих адъютантов, которых я избрал на капитуле согласно данным мне диктаторским полномочиям. Четверть крепости вверяю я твоей обороне, и не сомневаюсь, что передаю ее в надежнейшие руки!