Царь немного помедлил, а потом всё же выложил свою новость:

– Полкан сына за тебя сватает. Умница, эрудит. Десять лет за границей учился, возвращается вот... – И он начал изо всех сил нахваливать жениха.

Забава с Марфушкой понимающе переглянулись.

– А я думала, что у нас бесплатный ремонт... – издевательски усмехнулась царевна. – И как зовут женишка? – насмешливо поинтересовалась она.

– Полкан Полканович, – послушно доложил царь.

Девушка только фыркнула.

– Полкан Полканович! – с издёвкой повторила она и выразительно тявкнула.

Отец молча смотрел на дочь, не зная, как реагировать на эту выходку.

– Не семья, а собачий питомник, – выдала Забава, нисколько не заботясь о том, что надо подбирать приличные выражения.

Царь снова сконфуженно покосился на будущего свёкра – или всё-таки свата? – но решил соблюдать этикет хотя бы со своей стороны. А дочку он потом как следует отругает и поставит на место, но сделает это без посторонних глаз. Нельзя ронять честь царской семьи!

– Да ты глянь, какие он подарки прислал, – вместо этого миролюбиво предложил царь. – Полкан, заноси! – кивнул он боярину и, ещё раз оглядев царящий вокруг возмутительный беспорядок, скомандовал слугам: – А вы приберитесь тут.

Те со всех ног бросились исполнять приказание, и вскоре от сеновала не осталось и следа, а упирающуюся козу стянули с трона и вывели вон. Слуги аккуратно сгрузили с тележек коробки с подарками и удалились. Тронный зал приобрёл подобающий вид, и царь немного успокоился.

Как ни была царевна зла и недовольна, любопытство всё же пересилило. Усевшись у горы нарядно упакованных подарков, Забава с восторгом взяла первую коробку и принялась её распаковывать. Умилённые царь, Полкан и Марфушка молча наблюдали за ней.

– Это что? – удивилась царевна, растерянно вертя в руках предмет непонятного назначения.

Марфушка пригляделась и даже подпрыгнула.

– Банки закатывать! – выпалила она.

– A-а, – протянула Забава. – Я думала, показалось.

Царевна взялась за следующую коробку, надеясь обнаружить что-то стоящее и интересное. Но из-под упаковки стали появляться подарки ещё более диковинные: мужские сандалии, тележное колесо, дуршлаг, лейка, рожок для обуви, ночной горшок, москитная сетка. Смущённый царь, подойдя, приподнял огромные сапоги для рыбалки.

– Ничего, – оптимистично заметил он. – Это на вырост.

– Ага. А это в гроб, – съязвила Забава и, закрыв глаза, водрузила на грудь похоронную свечу.

– Забыли! – спохватилась Марфушка, заметив оставшийся нераспечатанным свёрток, по форме напоминающий овальное зеркало.

– Дай угадаю, – с азартом предложила царевна. – Это или стульчак, или хомут лошадиный.

Но оказалось, что это ни то ни другое. Из упаковки на белый свет явился мужской портрет – но кто был на нём изображён! На холсте красовался наряженный в камзол огромный детина самого глупого вида и отвратительной наружности: на кружевной воротник свисали тридцать три подбородка, на носу сидела большая бородавка. Казалось, неизвестный толстяк не помещается на собственном портрете.

Царь близоруко поднёс портрет к глазам и прочитал подпись:

– «Любимой Забаве».

Его дочка пожала плечами.

– Ну, у меня вопросов нет, – заявила она.

Царь обернулся к боярину.

– Полкан, это кто? – строго вопросил он.

Все озадаченно изучали портрет, но никому этот «красавец» знаком не был. Даже сам Полкан растерялся. Неужели его сын за годы жизни за границей превратился в такое чудовище?!

– Ваше величество, – наконец пробормотал он. – Я его уже десять лет не видел...

– Так порадуйтесь – мальчик в отца! – дерзко усмехнулась Забава.

Полкан был так потрясён, что даже не отреагировал на эту грубость – он продолжал внимательно изучать изображение на портрете.

– Он, не он... – в сомнениях бормотал боярин себе под нос. – Вроде похож...

Царь-батюшка примиряюще положил руки на плечи дочери.

– Ну зато галстук ему идёт, – оптимистично заметил он.

Государь подмигнул дочери, но та молча указала на дверь и ему, и всем остальным. Никто не посмел возразить, и вскоре Забава осталась в одиночестве.

Перебирая бессмысленные подношения – абажур, мухобойку, медную рессору – и складывая оставшиеся подарки обратно на тележки, царевна тихо завела тоскливую песню:

До чего же мы несчастные, царевны:

Нам законом запрещается любить.

В царских семьях уж таков порядок древний –

По расчёту надо замуж выходить.

Внезапно маска страдалицы слетела с её лица, девушка вскочила и закричала, моментально превращаясь в ведьму: