Я стоял словно столб, и смотрел, как пышное платье упало к ногам Дарьи Филипповны, а после него и то, что было под ним.

Передо мной в этот момент предстала красивая обнажённая женщина, которая по всем признакам боролась со смущением.

Она, слегка прикрывая часть тела руками, шагнула в мою сторону.

— Не бойтесь, я вас всему научу Григорий, — смущённо улыбнулась она мне, проходя мимо меня, желая лечь на кровать. — Давай те ляжем.

Я выдохнул, поджав губы, уже понимая, что баронесса была столь же искусна в любви, насколько я был искусен в китайском языке. Вреде я его начал учить, а вот понять пока не смог.

— Не спешите вы так, — поймал я запястье женщины и притянул её тело к себе, сделав вывод, что занятия любовью у Дарьи сводились к тому, что на неё забирался бывший муж и, попыхтев в своё удовольствие сверху с пару минут в одном положении, перекатывался набок и засыпал. — Если нам никто не мешает, то и торопиться не стоит. — Нежно поцеловал я Дарью Филипповну в губы, демонстрируя свои навыки французского поцелуя, прижимая её к себе, начиная ласкать пальцами спину и бёдра.

Женщина, словно не ожидая такого, издала стон, и дрогнула под моими руками, а я приступил к изучению эрогенных зон её тела.

Уже через пару минут такого стояния обнявшись, я практически всё знал и понимал, а Дарья, войдя во вкус поцелуев, жадно чуть ли не сосала, и покусывала мои губы.

Обняв женщину за спину в области поясницы, я дернул её нижнюю часть тела на себя, а второй рукой напротив верхнюю от себя, от чего Дарья прогнулась назад, выставляя и приподнимая вверх свою набухшую от возбуждения грудь, которую я и начал ласкать.

Стоны ещё большего возбуждения влетели мне музыкой в уши, а её пальцы, можно сказать, вонзились в мои волосы, инстинктивно притягивая мою голову ещё больше к своей груди.

Я улыбнувшись про себя, провёл рукой которая была за спиной женщины по её телу слега царапая кожу, и добился очередной волны удовольствия которая словно прибой сотрясло её нутро.

Женщина ещё больше выгнулась назад, а моя рука проскользнула между бёдер баронессы, и прикоснулась к самой эрогенной и возбужденной части тела женщины.

Полу стон полу крик, огласил комнату, в которой мы отдавались друг другу, а ноги Дарьи Филипповны, дрогнули и подкосились, от чего я подхватил её и, поцеловав в губы, положил на кровать, начиная покрывать уже всё тело женщины поцелуями, давая ей ощутить доселе невиданные ощущения.

Когда Дарья уже вся извивалась подомной, и сама начинала слегка царапать мою кожу, я освободился от оставшейся одежды, после чего страстно поцеловав женщину, наконец, вошёл в её лоно, начиная медленно движения тазом, под стоны и закусывания губ Дарьи.

Стоя перед кроватью, я придерживал ноги баронессы и при этом не забывал играть с её грудью, наращивая темп толчков, а также внимательно следя за языком её тела, дабы в ту или иную секунду приостановиться или ускорится, или стимулировать, ту или иную эрогенную зону баронессы.

Стоило женщине достигнуть оргазма, как я сразу менял страстный напор на размеренные ласки, при этом слегка меняя позы, дабы то быть ближе к ней, то отдалятся. И когда я понял, что Дарья уже не в состоянии выносить любовной игры, то закончил наше соитие, вовремя ограждая себя от возможных последствий.

После чего я лёг рядом с Дарьей, которая так и лежала, тяжело дыша с закрытыми глазами вся в поту, так и не выпустив из рук, скомкаю простынь.

— Григорий, — тяжело, и чуть ли не с отдышкой произнесла она. — Вы не только в учёбе гений. — Повернулась Дарья набок и прижалась к моей груди лбом, после чего практически сразу уснула.

Утром я проснулся, как по звонку, ровно в шесть утра. Дарьи не было рядом, а про вчерашнюю ночь напоминало скомканное бельё, и часть валяющихся подушек на полу, перед кроватью.

Встав, и размяв больную руку, я оделся, и вышел из комнаты, после чего наведался в ванную, приведя себя в божеский вид, и не зная, куда мне тут податься в столь ранний час. Решил пойти пока в библиотеку и, накидать на месте план работы.

Пройдя два пустынных коридора, я очутился у нужного мне места, куда и зашёл. В нос ударил запах слегка отсырелых страниц и чернил, а я стал ходить от шкафа к шкафу, беря то и дело в руки книги и, быстро пролистывая содержимое, после чего ставя их на место.

Когда черёд дошёл так сказать до трофейного шкафа Остроговых, я также стал брать книги, которые в свою очередь в большинстве оказывались рукописными мемуарами или переписанными откуда-то стихами и прозой, и в основном на французском языке.

Так перелистывая очередную книгу с рукописным текстом, я бегал глазами по страницам, читая урывками отдельные фразы, как вдруг уставился на одну из страниц.

Перечитав два раза небольшой абзац похожей на прозаичную тарабарщину, только присвистнул своей находке. Не зря меня все года моей учебы в университете заставляли изучать различные примеры шифрования информации, ведь на этих страницах был словно по классике использован шрифт транспонирования.