— Так было? — Гудков прищурился на Люсю.

— Да, — кивнула та.

— Вы больше не выходили?

— Нет, мы умылись и ещё раз стихи повторили, а потом проверили друг у друга, — перебила Люсю Нюра. — У нас же новые стихи, ты ведь знаешь. Амфибрахий, трудно учить.

— Знаю, — кивнул Гудков и, потеряв к ним интерес, повернулся к Зёзику. — А ты?

— А я сразу ушел к себе, — таки не сдержал зевок Зёзик, — и лёг спать.

— Кто это может подтвердить? — подозрительно прищурился Гудков.

Все затихли.

— Мы можем, — пискнула Нюра.

— Ого! — уважительно присвистнул Семён и заговорщицки подмигнул Зёзику.

— Да нет! Не в том виде! — вскинулась Люся и сильно покраснела.

— Ага, — хохотнул Семён. — Мы знаем. Стихи вы читали друг другу!

По комнате прошелестели понимающие смешки. Люся сидела вся красная, Нюра — наоборот, побледнела. Губы её дрожали.

— Прекратить! — вызверился Гудков и смешки прекратились.

— Всё не так было! Не так! — выпалила Нюра. — Зёзик так храпел, что мы с Люсей стучали в стенку. А он ругался. Поэтому мы можем подтвердить, что он точно был в комнате.

— Ладно. Принято, — пробормотал Гудков и наморщил лоб. — Так, ну Клара, Генка Капустин и Семён были у меня на виду, Виктор тоже, я шаги его в комнате слышал. А вот где этот гад Караулов шляется?

— Так он к той блондиночке пошел ночевать, — наябедничал Зубатов. — Сразу после всего.

— А он с нами разве не входил в здание? — уточнил Гудков. — Я что-то и не вспомню.

— Не входил, — почти хором сказали все.

— И сейчас не вернулся ещё?

— Нет!

— Макар, а давай я сбегаю, гляну! — подорвался Зёзик, который похоже мечтал улизнуть и поспать хоть часок.

— А ну сядь! — рявкнул Гудков, — дверь в здание заперта на засов изнутри. Так что он не войдёт, а будет стучать — так мы услышим.

— Да он до утра теперь не вернется, — хохотнул Зубатов. — Там у этой блондиночки такие бубсы, что ой.

Люся посмотрела на него укоризненно, и он покраснел.

— Товарищ Зубатов, попрошу не выражаться, — едко промолвила Клара и поджала губы.

Она уже слегка пришла в себя и только по дёргающемуся глазу можно было понять, что недавно её так перепугали дохлой рыбой.

Экзекуция продолжалась ещё примерно минут сорок.

Наконец, к огромному облегчению всех агитбригадовцев, Гудков устал. Вымотался.

Он, наконец понял, что его угрозы и крики не оказывают на ребят никакого воздействия, да и сам окончательно умаялся. Поэтому со вздохом распустил нас, напутствовав грозными словами:

— И пусть тот мерзавец, что сделал это, хорошо подумает. Я надеюсь, что человеческого в нём больше, чем мещанского. И завтра жду его с раскаянием.

Мы все выдохнули и начали торопливо расходиться.

— Нюра, Люся, — окликнул Гудков девчат, — думаю, Клара одну ночь у вас переночует. Там есть ещё угловая квартира, но у меня сейчас ключа нету. Завтра у коменданта возьму, и она переедет. Кто ж думал, что так всё будет…

— Хорошо, — сказала Нюра, — только тогда пусть Жоржик с Генкой сдвинут наши кровати. Мы втроём прекрасно поместимся.

— Ой, сколько там того Генки, — с подвыванием зевнул Жорж и крепко, до хруста, потянулся, — сам сдвину.

— Но они тяжелые… — девчата и Жорж вышли в коридор и оттуда долетали обрывки спора.

— А ты чего стоишь? — нахмурился, глядя на меня Гудков, — или спать!

— Генка, уходи лучше побыстрее, а то сейчас опять за что-нибудь прицепится, — поддакнул Моня.

— Спокойной ночи, — сказал я и вышел вслед за Зубатовым.

Гудков выглянул в коридор, где Зубатов как раз заходил к себе в комнату:

— Виктор, на минуточку, — отрывисто сказал он.

— Иду, — подавил тяжелый вздох Зубатов.

— Да нет, пошли лучше ко мне, здесь курить нельзя, а у меня балкон, — сказал Гудков. — Я вот что думаю…

Концовку я не расслышал, закрыл свою дверь и приготовился рухнуть на кровать. Спать оставалось всего каких-то пару часов.

И только я снял штаны (после инцидента у Клары Гудков позволил хоть сбегать одеться), как из квартиры Гудкова, справа раздались такие маты и крики, что я думал, у меня уши в трубочки посворачиваются.

— Что там стряслось? — подскочил я.

— Сейчас я гляну, — кивнул Моня и просочился сквозь стену.

Я принялся торопливо натягивать штаны обратно.

Через секунду вернулся Одноглазый и коротко сказал: