— Почему сразу Енох?! Чуть что, там Енох! — сварливо маякнул прямо в воздухе передо мной Енох и тут же исчез.

Повисла тяжелая пауза.

Точнее для нас она была тяжелая, так как девочка стояла и с любопытством рассматривала натюрморт из мертвецов в круге. Ноздри её при этом хищно раздувались.

— К-как тебя з-зовут, девочка? — выдавил из себя Моня, внезапно решив поиграть в воспитанность.

— Ми-ми, — довольно членораздельно ответила Маруся и с гордостью посмотрела на меня.

— Молодец, — похвалил я.

Маруся, или как она себя сама назвала, Мими, одобрительно кивнула и переключила внимание на мертвецов в круге. Глаза её при этом загорелись красным и замерцали, примерно, как Енох в волнении.

— Даже и не думай, — на всякий случай сказал я ей. — Иначе наши пути разойдутся. Если ты хочешь идти с нами, то будешь выполнять общие правила и мои приказы.

Мими внимательно посмотрела на меня. Безэмоционально.

— Пойми, Мими, я никого возле себя не удерживаю, и ничего не заставляю. Но если кто-то решил идти со мной, то он прежде всего должен делать то, что я скажу.

Мими продолжала пристально на меня смотреть.

— Так что сама делай выбор. Или ты с нами и подчиняешься общим правилам, или мы расходимся, и дальше каждый сам за себя.

Мими задумчиво рассматривала меня, склонив голову набок. Под этим взглядом я аж взмок.

Наконец, очевидно, приняв для себя какое-то только одной ей понятное решение, Мими кивнула и сказала:

— Ы!

— Это означает согласие? — на всякий случай решил уточнить я.

— Ы! — настойчиво повторила Мими и потеряла ко мне интерес, переключившись на чашу с рыбой. Заключалось это в том, что она, пьяно покачиваясь, бродила вокруг ритуального круга и, хищно раздувая ноздри, принюхивалась к чаше с дохлой рыбой.

— Ты вилы взял? — тут же влез Моня, бросая на неё опасливые взгляды.

— Какие там вилы! — возмутился я, — чёртов Енох сбежал, сбросив на меня Мими.

— Кто бы сомневался, — ядовито хихикнул Моня.

— Между прочим, я бы попросил! — возмущённо проревел Енох, появляясь прямо из воздуха. — И за спиной обсуждать — это признак невоспитанности…

— Енох, — мстительно перебил я его словоизлияния. — Проведи Мими инструктаж, как тут у нас и что. Теперь мы с Моней сходим за вилами. И не отходи отсюда никуда!

Моня довольно захохотал, Енох что-то сварливо пробурчал, что, очевидно, означало крайнюю степень негодования, но я его слушать не стал, ибо это будет надолго.

Мы с Моней вернулись в деревню.

— Здесь все дома пустые, — пояснил я ему. — Люди исчезли, скот с хлевов исчез. Даже следов на земле нету. Только еда в печи горячая осталась и сено свежее в хлеву.

— Этого не может быть, — растерянно вякнул Моня.

— Согласен, — подтвердил я, — но это именно так и есть.

— Они не могли просто взять и испариться.

— Да? — я аж остановился и скептически посмотрел на Моню, — тогда что здесь произошло, по-твоему?

— Ну, я не знаю, — дипломатично увильнул Моня, — ты у нас главный, ты и решай.

— А на что оно мне? — задал резонный вопрос я.

— А зачем ты тогда всё это затеял?

— Возьму вилы, заберу чашу и камни и свалю отсюда.

— А Гудкову что скажешь?

— Ну… что они мертвы… — пожал плечами я.

— И он сразу же возьмёт и тебе поверит, да? — язвительно хмыкнул Моня.

Меня аж досада взяла. Как ни крути, а он прав, Гудков мне не поверит. Более того, зная Зубатова, вполне могу допустить, что эти убийства могут повесить и на меня. А если и не сами убийства, так то, что бросил трупы здесь.

Чёрт! Куда не кинь — всюду засада.

И что делать?

Решение возникло, как ни странно, в момент, когда я выбирал вилы среди наваленных скопом инструментов в одном из сараев.

— Вот эти бери! — одобрил мой выбор Моня, — у них ручка длиннее и крепче.

Я взял вилы и, на всякий случай прихватил топор.

И тут появилась Мими.

Сонно щурясь на солнце, она подошла к нам почти вплотную, так, что Моня, тоненько взвизгнув, растворился в воздухе.

И этот гад бросил.

— Ну, что тебе? — нелюбезно спросил я. Спросил, внутренне замирая. Но подавать вид, что я опасаюсь, было неправильно. Нужно сразу продемонстрировать, кто в стае главный, иначе пойдет разброд и шатание, а я этого допустить не могу.

— Ы! — сказала Мими.