Петр выразительно пожал плечами.

– Чудеса в решете! – лаконично констатировал он. – Ну, что ж… Если эти всякие ваши амулеты позволят раскрыть дело, то… Я только – «за»! Хоть серо-буро-малиновую магию используйте, но чтобы результат был. Кстати, официально, для министерства, вы ищете доказательства лишь того, что смерть Вертянина не была случайностью. Не говорить же им о том, что мы поверили в похищение изобретателя с подменой его другим человеком! Кто узнает – засмеют.

Вернувшись к себе, опера наметили план действий на следующий день. Стас брал на себя изучение биографии и личных связей Ирины Суконцевой и начальника охраны «Полюс-Вектора». Гуров же решил встретиться с темпераментными джигитами и проверить их алиби, а также посетить «Пламя-Дельту». Ну а пока он решил обзвонить иностранных знакомых Вертянина. Да и некоторых других, из числа соотечественников.

– Ты сейчас идешь в наш отдел связи? – зачем-то сунув руку в карман, уточнил Станислав. – На, возьми камушек – вдруг пригодится? Хотя бы по части того, что врут они тебе или нет.

Всучив Льву свой алтайский сувенир, он отправился в информотдел, чтобы затребовать данные по заинтересовавшим его людям и объектам. Ну а Гуров, повертев в руках непонятного вида и происхождения минерал, обронив непонятно кому адресованное: «А, ладно!..», сунул его в карман и зашагал в сторону отдела связи.

В небольшом кабинете, где электронным хозяйством заведовала капитан Хворостинина, все стены и потолок были в разноцветных пучках проводов, а на столе громоздилось около десятка телефонных аппаратов. По углам высились шкафы коммутаторов и устройств кодирования и декодирования уходящих и принимаемых сигналов. Набрав по просьбе Гурова первый из номеров – первой под руку попалась визитка венгра, – Хворостинина протянула ему телефонную трубку. После череды из нескольких долгих гудков в трубке что-то щелкнуло, и раздался хорошо различимый голос, как если бы говоривший находился рядом, в этой комнате, который по-английски, неспешно расставляя слова, произнес:

– Я у телефона. Здравствуйте!

Матефи о гибели Вертянина уже знал – ему рассказал об этом их общий знакомый, который еще в апреле приезжал в Париж. Тот был однокурсником погибшего, уже давно работал не по специальности, уйдя в сферу туристического бизнеса. Собственно говоря, он их с Шандором и познакомил. Окончательного мнения о причинах гибели Вертянина у Матефи так и не сложилось. Но в большей степени он склонялся к его злонамеренному устранению руками каких-то негодяев.

– …Он слишком любил жизнь, чтобы вот так глупо ею рисковать, – однозначно заключил собеседник Гурова.

Бьерн Эндвердсон звонку из России явно был не очень рад. Вернее, совсем не рад. Стокгольмский профессор говорил отрывисто и торопливо – английскими словами сыпал, как горохом. Гуров с трудом улавливал сказанное им, но сразу же ощутил неприязненную раздражительность в голосе собеседника. Тот явно был очень недоволен его вопросами о Вертянине.

Да, о гибели господина Вертянина он наслышан. Ну и что? Он тут при чем? Переехал бы Андрэ в нормальную, цивилизованную страну и жив бы был до сих пор. И вообще, что это за мода вторгаться в личную жизнь гражданина другой страны?

– …Но вы же с ним, насколько мне известно, были чуть ли не друзьями? – спросил Лев абсолютно невозмутимым тоном.

Похоже, эта невозмутимость стала для его шведского собеседника чем-то наподобие мулеты тореадора для разозленного быка. Эндвердсон категорично заявил, что друзьями они с Вертяниным никогда не были уже потому, что тот не умел ценить хорошего к себе отношения. Поняв, что чего-то более интересного и стоящего от расходившегося европейского «общечеловека» ему не добиться, чтобы поставить в этом разговоре последнюю точку, абсолютно невинным тоном Гуров поинтересовался:

– Господин Эндвердсон, у меня такое ощущение, что представители Швеции до сих пор обижены на русских за далекое прошлое, за ту горячую встречу, которую мы вам устроили под Полтавой.

Несколько мгновений в трубке царила гробовая тишина, после чего раздались какие-то ругательства на шведском, оборвавшиеся короткими гудками. Беззвучно смеясь, Хворостянина показала сразу два больших пальца, поднятых вверх, – супер!

Сделав еще несколько звонков по номерам телефонов, списанным с блокнотов, ничего дельного он разузнать не смог. Один из абонентов был явно в состоянии перепоя, поскольку едва мог ворочать языком. По двум номерам ответили женские голоса, причем их «алло» прозвучало в столь мурлыкающем ключе, что продолжать с ними общение Лев счел опасным. По трем последним номерам вообще никто не откликнулся.

Пройдя в информотдел, Гуров в его дверях столкнулся со Стасом.

– Ну, как? – выжидающе глядя на Льва, поинтересовался тот.

– Не сказать, чтобы очень… – Гуров досадливо отмахнулся. – Хотя, судя по разговору с Эндвердсоном, что-то там нечисто. Он сразу отчего-то занервничал, задергался. Ощущение такое, что у этого профессора рыльце в пуху. Сейчас хочу попросить ребят, чтобы разыскали его подноготную. И… Возвращаю твой «детектор истины».

Он достал из кармана камень и протянул Станиславу.