В-третьих, Сталин, наконец-то, получил то самое подтверждение превосходства бронетанковых частей над пехотными массами, о чём грезил в своих фантазиях на протяжении стольких лет! То, чего советские танкисты не смогли добиться в Испании, как в силу превалирующего там рельефа местности, так и по причине слабости в коленях не способной закрепить успехи танкистов республиканской пехоты, они смогли продемонстрировать в боях с японцами.

Полученная годом ранее оплеуха во время пограничного конфликта у озера Хасан, как ничто иное поспособствовало поставке в Забайкальский военный округ пусть не новейших толстокожих Т-34, но капитально модернизированных и, самое главное, экранированных Т-26Э. Будучи не столь скоростными, как вовсе не существующие ныне БТ, они не стали отрываться от своих пехотных подразделений во время протяженного марша к месту боевых действий и потому оказались брошены в первое сражение не в гордом одиночестве. Но даже окажись они одни, скорее всего, смогли бы продемонстрировать всё тот же результат, разве что понеся при этом лишние потери. А так почти четверть тысячи Т-26Э из состава 11-й танковой дивизии, совершенно игнорируя обстрел из японских легких 37-мм противотанковых и танковых пушек, а также из 70-мм батальонных гаубиц, не говоря уже про 20-мм противотанковые ружья, просто вмяли в грунт войска генерал-лейтенанта Масаоми Ясуоки, с ходу прорвав всю выстроенную ими на скорую руку оборону вокруг горы Баин-Цаган. Конечно, без потерь не обошлось. Не менее полусотни танков и почти полторы сотни броневиков из состава прочих подразделений, оказались выбиты огнем японских артиллеристов. Но остальные две сотни «изрядно бронированных черепах» сумели довести начатое дело до логического завершения всего за один день боёв. Не менее десяти тысяч японских солдат и офицеров остались навсегда лежать в предгорьях Баин-Цаган или же попали в плен. А вскоре к ним присоединились еще два пехотных и два танковых полка генерал-майора Кобаяси, попавших под удар советских танкистов на следующий день. Так произошло первое в мире действительно массовое встречное танковое сражение, в котором свыше сотни слабовооруженных и слабобронированных японских танков вообще ничего не смогли противопоставить вдвое превосходящим их по количеству советским боевым машинам, еще совсем недавно являвшимся точно такими же отголосками прошедших времен мирового танкостроения.

Такого быстрого и подавляющего разгрома японцы точно не ожидали. Как не ожидали они и того, что легко поражаемые ими год назад советские танки вдруг неожиданно окажутся почти неуязвимыми для всех орудий за исключением разве что дивизионной артиллерии. Но главный провал их еще только ждал впереди. Советское командование, получившее в последующие три недели изрядное подкрепление, на какие-то четыре дня упредило наступление 6-й отдельной армии генерала Рюхэя Огису всё это время сосредотачивавшейся на восточном берегу реки Халхин-Гол. Фланговыми ударами уже двух форсировавших реку танковых дивизий советские войска всего за два дня боев захлопнули образовавшийся капкан, в котором прижатыми к водной преграде оказались свыше 30 тысяч солдат и офицеров японской и маньчжурской армий, тогда как еще 10 тысяч уже сложили свои головы в сражениях последних двух суток. На чём боевые действия, естественно, не завершились. И сами оказавшиеся в котле японцы неоднократно пытались прорваться из устроенной им ловушки. Порой отдельным частям в этом деле даже сопутствовал успех. И к ним со стороны границы Маньчжоу-Го[1] то и дело старались пробиться подкрепления. Всякий раз откатываясь назад. И в небе творилось что-то невероятное, когда сотни самолетов с обеих сторон сходились в грандиозных сражениях за господство в воздухе. Всё это продолжалось вплоть до 28 августа пока японские войска, будучи предварительно расчлененными на несколько отдельных очагов сопротивления, не оказались окончательно разбиты. На том все сухопутные бои и подошли к концу. Лишь авиаторы обеих сторон еще на протяжении целой недели выясняли, кто из них в небе хозяин, пока не было подписано трехстороннее соглашение между СССР, МНР[2] и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол. Причем наиболее массовое столкновение в воздухе случилось именно в день подписания документа, став этаким неформальным обещанием обеих сторон еще раз встретиться, дабы поставить точку в прерванном политиками противостоянии. Что в целом в свою очередь привело к политическому кризису в японском правительстве и победе «партии моряков» над «партией армейцев», как в деле распределения военных бюджетов, так и в определении направления дальнейшей экспансии империи. Ну а поскольку по пустыням корабли не ходит, за исключением разве что верблюдов, все взоры устремились с северных границ на юг. Туда, где точно не могло найтись этих чертовых непробиваемых советских танков, да еще и появляющихся на поле боя в столь огромных количествах.

И во всех этих успехах Страны Советов, так или иначе, нет-нет, да мелькала фамилия Геркана, проигнорировать факт чего виделось глупым и недальновидным делом. Вот и поставили его «судить» всех прочих конструкторов боевых бронированных машин, заодно не выпуская столь интересного человечка из вида. Что-что, а пригляд со стороны НКВД тому теперь был обеспечен круглосуточный. Но, покуда делу это не мешало, Александр старался «не замечать» вечно следующих за ним товарищей в фуражках с малиновой окантовкой. Всё равно в ближайшее время от планировал трудиться исключительно на славу, чтобы успеть сделать хотя бы то, что виделось возможным в силу технических и ресурсных возможностей страны.

— Чем предполагаете заняться в первую очередь? — задал Геркану более чем логичный вопрос Иван Алексеевич Лихачёв, стоило им только закончить «ритуал» взаимного приветствия и рассесться по своим креслам.

По причине жёсткой нехватки подготовленных кадров управлять наркоматом пока что назначили бывшего директора завода ЗИС, который, не сказать что очень хорошо, но всё же знал своего нынешнего посетителя. И знал того с исключительно хорошей стороны, поскольку тот на протяжении многих лет всегда и везде старался продвинуть или же улучшить продукцию руководимого им завода. Да, порой это доставляло проблемы и приводило к бессонным ночам. Что постановка на конвейер полноприводного армейского грузовика, что вечные запросы танкостроителей на всё новые и новые моторы. Всё это было итогом труда сидящего перед ним краскома. Но ведь завод при этом не только давал, он также получал. Получал новые фонды, новые станки, новые заказы. И, самое главное, внимание главных лиц государства. Да и про факт некоего заступничества Александра за попавших под надуманные обвинения инженеров заводского КБ он тоже был в курсе. Вполне возможно, что не в последнюю очередь именно благодаря ему сейчас ЗИС как раз в очередной раз модернизировался для перехода к производству моторов и моделей автомобилей следующего технического поколения. Да, пусть всё еще основанных на прежних конструкциях и не сравнимых с новейшими разработками тех же американских автопроизводителей. Но совершенно точно инновационных для СССР и многих прочих стран всего мира.

— Проблемой моторов, — даже не став тратить время на обдумывание, тут же выдал присевший в предложенное кресло свежеиспеченный заместитель наркома.

— А у нас с ними проблемы? — не смог не насторожиться после такого начала разговора Лихачёв.

— Конечно! Вы еще спрашиваете! У нас их, считайте, скоро вовсе не станет! Особенно, когда в серию пойдет новейший тяжелый танк. Точнее, когда он в серию не пойдет, поскольку двигателей для него мы, опасаюсь, не достанем. Всё будут забирать себе авиаторы. Забирать и бить нам по рукам, чтобы даже не смели тянуться к их авиационным моторам, — ну вовсе не обрадовал Геркан своё непосредственное начальство таким вот обещанием неизбежного провала освоения в производстве новых танков.

— Потрудитесь сказать прямо, в чем там суть. А все вот эти хождения вокруг да около оставьте для обихода дам, — огрызнулся на витиеватый подход Александра к беседе ответственный за очень многие направления и потому практически не имеющий свободного времени нарком. — Здесь же, в этом кабинете, постарайтесь говорить исключительно по делу. Иначе мы с вами точно не сработаемся.

— Хорошо. Понял. Говорю по делу, — тут же подобрался Геркан, получивший от руководителя первую, так сказать — входную, взбучку. Что, в принципе, было нормально. Своё «правление» в Главном управлении специальных машин он тоже собирался начать с чего-то подобного по отношению ко всем тем, кто ныне занимал высокие должности на ныне подконтрольных и опекаемых им заводах. — В ближайшие полгода должны завершиться испытания новейшего тяжелого танка. Мотором для него ныне выступает ГМ-34БТ, производства московского завода №24 наркомата авиации. Единственного в стране завода, где производят моторы серии М-34 и его разновидности. У нас в РККА уже сейчас сформировано четыре тяжелых танковых дивизии. Это, чтобы вы понимали, не менее одной тысячи танков, не считая запасных машин. Одной тысячи танков, которых пока еще нет. Одновременно с этим авиаторы собираются ставить схожий авиационный мотор на новейший массовый истребитель и новейший массовый бомбардировщик, не говоря уже о его поставках для старых моделей самолетов и торпедных катеров, в которых он также применяется. И как вы полагаете, кто именно рискует остаться вовсе без моторов? Мы, танкисты, или авиаторы?

— Проблема понятна, — аж дернул недовольно щекой Иван Алексеевич, прекрасно понимающий, что танкисты могут оказаться вовсе на последнем месте в очереди на моторы. А отвечать потом ему! И очень даже возможно, что за срыв постановки в производство нового танка отвечать придется головой. — Какие решения предлагаешь? — как очень грамотный и опытный руководитель мгновенно переложил он озвученную проблему на плечи принесшего её гонца. Тем более что в его наркомате именно этот самый «гонец» и отвечал за всё танковое дело.

— Предлагаю попробовать пойти по стопам американских танкостроителей и рассмотреть возможность использования на новом танке тоже авиационного мотора, но уже радиального и с воздушным охлаждением. Для чего мне требуется разрешение не только съездить в Пермь на расположенный там двигателестроительный завод, где производят подобные моторы, но и располагать правом размещения заказа на разработку и изготовление опытного двигателя. В общем, нужна официальная бумага с полномочиями и право тратить деньги наркомата. А там, возможно, и выйдет чего путное. Иного выхода пока не вижу. — Мешая правду с вымыслом, ответил Геркан, после чего началась борьба взглядов. Лихачёв с хорошо читаемым по лицу выражением — «Да ты охренел, военный! Где я тебе деньги возьму?» пытался давить на совесть собеседника, а тот в ответ пытался всячески демонстрировать своим взглядом полное отсутствие оной, как полагается всякому высокопоставленному начальнику. Ибо действительно совестливый руководитель — это заведомый крах любого крупного начинания.