— Ты не можешь этого знать! — Зурси яростно махнул рукой перед лицом — жест полного отрицания. — Джуга всегда была Хранительницей! И когда я родился, и когда ты родился. Даже когда родилась Ишбит!

— Ты не прав, Зурси, — возразил сидящий у противоположной стены Кархи, один из «неудачников». — Всё, что началось, завершится. Тхе-шу ртаари велик и прекрасен, но он тоже имеет свой предел.

— Зурси не слушал легенд, которые рассказывали ему арт вечерами. Он слишком быстро засыпает, отведав д’айри. Он ещё молод, почти а-рта, — снисходительно объяснил Жуби. — Много лет назад Хранительницей была Гашша. Когда её свет начал тускнеть, она ушла в усыпальницу, уступив Джуга. Это верно, Зурси?

— Что из того? — насупившись, пробормотал молодой охотник.

— Турха отныне светлее, чем Кхарит-Джуга.

Ароян осторожно присел у двери, стараясь вникнуть в смысл беседы.

— Ты ошибаешься!

— Нет, она вела меня в танце, а потом дарила мне д’арше. Год назад я тоже был в небесном дворце, танцевал с Кхарит-Джуга.

— Тебя не выбрали тогда!

— Не выбрали. Но я запомнил: Турха — светлее.

На какое-то время в комнате замолчали. Воспользовавшись этим, Давид спросил:

— Что значит, что Турха светлее?

Все головы мгновенно повернулись к нему. Жуби удивлённо переспросил:

— Дади не знает таких простых вещей? Чем светлее ртаари, тем могущественнее.

Положим, это Давид и сам понял. Его интересовал процесс: как происходит смена Хранительницы? Но как раз этого толком объяснить никто и не мог. Единственное, что рта знали достоверно: если Турха окажется могущественнее, то к следующему Кхи-охроэс Хранительницей станет она, а Джуга уйдёт в «усыпальницу», дословно — «за стену снов». Это был странный оборот речи для обозначения смерти, его никогда не применяли в отношении кхиров. Ароян засомневался, правильно ли понимает собеседников. Но, уточнив, успокоился, — это был действительно всего лишь оборот речи. Усыпальницей называли гробницу ртаари, расположенную где-то на западе, в «запретных землях» Рэх-Ташши. Память сразу же подбросила аналогию: пирамиды фараонов в Древнем Египте. Что ж, обычай насильственно обрывать жизнь теперь вполне объясним: кхиры копируют поступки своих «богов». Странное, ужасающее сочетание беспощадности и милосердия.

— Что изменится, когда придёт новая Хранительница? — этим вопросом Давид поставил собеседников в тупик. Поэтому поспешил уточнить: — Изменится что-то для Джасжарахо?

Он был почти уверен — ничего не изменится. Фараон хотя бы мог увеличить или уменьшить налоги, начать войну с соседями, а кхирам, живущим в обособленных тирчах, и это не грозит.

— Путь жизни ртаари очень долог. Многие поколения арт и рта сменились с тех пор, как Джуга стала Кхарит. Никто из ныне живущих не может сравнить… — снисходительно глядя на чужака, начал неторопливо-тягуче объяснять Жуби. Но неожиданно его прервали.

— Изменится, — Зурси торжествующе поглядел на недавнего оппонента. — Ишбит закончит путь жизни вслед за Кхарит-ртаари. Арше со-ртох слишком велик, чтобы пережить такое.

Новость Давида ошеломила. Предположение, что таинственная и пугающая Кхарит-Джуга скоро оправится в «лучший мир» его не расстроило. Наоборот, вызвало мимолётное мстительное злорадство — и за выворачивающий наизнанку сеанс непрошенного гипноза, и за унизительное для него предпочтение, выказанное Орелик. Но то, что Ишбит вынуждена будет покончить с собой, его потрясло. А вот собеседники приняли такой исход как должное. Некоторые были откровенно довольны возможной сменой со-ртох:

— Ишбит пора остановиться. Её путь жизни уже достаточно длинный.

— Интересно, кто займёт место со-ртох?

— Ты хочешь разделить д’айри с новой Первой Матерью?

— Смотря кто ею станет.

Кандидатура новой со-ртох занимала рта гораздо сильнее, чем судьба старой. Давид вслушивался в разговор, не в силах примириться с равнодушием кхиров к смерти. К единому мнению так и не пришли. В конце концов все склонились к предположению Жуби: если Турха разделит д’арше с кем-то из арт Джасжарахо, то избранница и станет со-ртох.

— Турха танцевала с кем-то из наших арт? — тут же поинтересовался Зурси.

На этот вопрос ответить никто не смог. Ароян с удивлением понял, что не только он находился в полуобморочно-гипнотическом состоянии во время танца. Все участники празднества пережили это. Пожалуй, кхиры видели ещё меньше, чем землянин, и это вновь вынуждало задуматься, на самом ли деле «д’арше» было тем, чем они его представляли.

Прозвучавшая фраза и последовавший за ней гортанный клёкот — смех кхиров, — заставил Давида отвлечься от размышлений:

— Жуби, что, если Первой Матерью станет эшхи? Ты будешь рад этому? Ты ведь делил с ней д’айри весь прошедший год?

«Эшхи» — «нет цвета». Это слово Ароян слышал впервые, но из контекста нетрудно было понять, о ком идёт речь. Эшхи означало ещё и «альбинос». В вопросе Зурси слово прозвучало как прозвище. Первое прозвище, которое Давид услышал здесь, — кхиры всегда называли друг друга именами и титулами.

Жуби сердито уставился на насмешника. Видно было, что ему очень хочется достойно ответить, но не знает, как. Воспользовавшись замешательством оппонента, Зурси спросил снова: