Два Турнира одновременно — такого Шакх прежде не знал, к чему это может привести, неизвестно. Поэтому Хранительницы других островов не будут вмешиваться, подождут результата. А затем условия изменятся, победившая Претендентка станет Хранительницей, равной среди равных.

В своей победе убийца уверенна. У Джуга осталась лишь одна орайре, самая слабая, —Тиркит. Даже если Хранительница победит в Турнире, восстановить затраченные на слияние силы она не успеет. А спектр поглощённой солнечной ртаари слишком далёк, нужно время, чтобы видоизменить её энергию. Вторая Претендентка такого времени не даст.

Если же победит Турха, ей тоже понадобится время, чтобы впитать знания предшественницы. До тех пор, пока этого не произойдёт, она не сможет поверить, что её первое и любимое дитя безнадёжно больно, будет бессознательно щадить соперницу во втором Турнире. И проиграет.

Джуга замолчала. То, что она рассказывала, было настолько мрачным, что Орелик не могла это принять. Спросила, стараясь подавить нервную дрожь:

— И ты смирилась?

— Нет. Нельзя остановить рвущуюся к вершине утратившую разум ртаари. Но спасти Кхарит ещё можно. Ты сделаешь это.

— Я?! — растерялась Русана. — Но как?

Джуга неожиданно весело засмеялась, вскочила с кушетки.

— Объяснить словами сложно, да в яви и нет больше времени для бесед. Когда придёт срок, ты поймёшь, что делать, я позаботилась об этом. А пока тебе следует исчезнуть. Больная ртаари не понимает, для чего я тебя привела, и никогда не поймёт. Но она может убить тебя и твоих детей из предосторожности. Чце-ригхтоэ’ох больше не защита. Как только я уйду в Усыпальницу, ты станешь слишком уязвимой здесь.

— Куда же я убегу? Из небесного дворца весь Кхарит как на ладони.

Джуга покачала головой.

— Чтобы увидеть, нужно знать, куда смотреть. Ц’Аэр и все тирчи под непрестанным присмотром. Но Кхарит велик. Где искать глупых чужеземцев? И зачем? Вне роя их ждёт неминуемая и быстрая смерть. — Она хитро подмигнула. — Но мы-то с тобой знаем, что это не так!

Орелик вдруг поняла, что они не сидят на кушетке, а стоят перед пульсирующей завесой тумана. Она должна уйти немедленно?! Но у неё столько вопросов осталось, она так ничего и не сумела спросить! В том числе о главном…

Русана боязливо провела рукой по животу. Но ртаари решительно подтолкнула её в марево:

— Я найду подходящее убежище.

— Так мы ещё увидимся? — единственное, что Русана успела спросить.

«Во сне. Я приду, сегодня же!»

Слова продолжали звучать в голове, а перед глазами уже был дом-резиденция Джасжарахо в ц’Аэре и Давид с подружкой, растерянные, испуганные, на пороге. Их вытащили из постели среди ночи, рассказав перед этим прямо во сне, что предстоит сделать,. Но растолковали хорошо: оружие, снаряжение, одежда, запас продовольствия были приготовлены, упакованы, в путь можно отправляться немедленно. Даже Ароян дополнительных объяснений не требует, случай совершенно небывалый.

Орелик улыбнулась:

— Что Дад, пора подумать, как нам спасти наших детей? Ну и этот мир заодно.

* * *

Они шли по южной дороге остаток ночи и всё утром. Заговаривать о привале Давид не отваживался, хоть и видел, что каждая следующая сотня шагов даётся Тассит тяжелее, чем предыдущая. Орелик спешила отойти подальше от ц’Аэра, основания для этого были весомые. Поэтому они шли, пока Русана сама не остановилась. Постояла, будто прислушиваясь, затем обернулась к спутникам. Прошептала, радостно и испуганно одновременно:

— Оно… Они… шевельнулись во мне.

Давид неуверенно улыбнулся. У Тассит и вовсе глаза округлились от такого известия. Беременность арт протекала иначе, и яйца в материнской утробе вели себя куда спокойнее. Кажется, девушка лишь теперь начала осознавать, свидетелем и участницей какого таинства ей суждено стать.

Привал сделали здесь же, под растущими у дороги невысокими деревцами. Русана уснула, едва опустила голову на подстилку. А проснувшись, повела спутников прямиком через долину, забирая всё сильнее к востоку.

Их жизнь сделала очередной кульбит. «Спасать мир…» Пока что они убегали от этого мира. Не удивительно, — что они могли противопоставить королевам Кхарита кроме охотничьего лука, копья и ножей? Оставалось прятаться в чащу, подобно диким зверям.

Впрочем, в первые дни звери на глаза не попадались. Только когда путники зашли далеко в глубь леса, его обитатели стали напоминать о себе. Замелькали в кронах, засвистели, затрещали летяги. Ночами кто-то пищал у комлей деревьев, кто-то пыхтел и шуршал в траве, кто-то ходил, достаточно грузный, чтобы хрустеть ветвями подлеска. Спать стали по очереди.