– Как дела? – интересуюсь я.

– Сергей Владимирович, всё нормально, приказали напоить сладким чаем, – отчитывается Сава.

– И чего ты ждёшь?

– Понял. Пойдёмте за мной, – говорит Сава Александре.

– С этой минуты она не работает на стройке. Хватит. Ещё трупов мне не хватало, – обращаюсь к изрядно замученному Степанычу.

– Так, а куда ей теперь? Совсем одна.

– Уборщицей в офис мой пойдёт, – говорю, прежде чем подумать.

– Ну и хорошо, пусть так, всё ж лучше, чем на улице.

Связываюсь с секретарём, чтобы в отдел кадров доложила о новом сотруднике, и всё оформили без лишних вопросов под мою ответственность. Нужно теперь с девчонкой лично переговорить.

Иду к заправке. Они с Савой сидят, чай пьют. Говорю Савелию, чтоб машину подогнал, а сам к Александре подсаживаюсь. Девчонка таращит на меня глазёнки, как будто демона увидела. Хотя, почему как будто. Иногда я так и выгляжу, когда зол.

– Александра, Василий Степанович объяснил мне вашу ситуацию. Я, конечно, не считаю это уважительной причиной, поэтому мы вынуждены отказаться от вашей помощи.

Девчонка напрягается, крылья носа раздуваются, заставляя чаще впускать воздух в лёгкие. Всё её тело выдаёт напряжение.

Дабы успокоить собеседницу, озвучиваю вариант, который могу предложить в замен работы, от которой я отстранил её. Слышу утвердительный ответ. Другого я и не ожидал.

Ещё вчера я не могла и подумать, что мне так повезёт и я буду работать в тёплом помещении. Офис, в котором находится строительная компания Воронова Сергея Владимировича, огромный. Меня поставили убирать лестничные проёмы. Здесь практически никто не ходит, в этом нет необходимости, все пользуется лифтом. Лестница предназначена для аварийных ситуаций, при пожаре, например, или при неисправности лифта.

Моё рабочее время приходится на вечер. Сейчас около семи часов. В шесть у сотрудников заканчивается рабочий день, а мой только начинается. Вчера меня официально устроили, теперь у меня будет и больничный, в случае болезни, и зарплата, вполне достойна для уборщицы. Правда, проблему с жильем я так и не решила. Аванс будет только в середине месяца.

Когда меня только выпустили из детдома, жить было негде, поэтому спала я на работе. Ну как на работе, в подвале, в котором хранились инструменты дворника. Летом мне восемнадцать стукнуло, меня взяли дворником, а в декабре посадили за убийство, к которому я не имею никакого отношения. Точнее имею, но косвенное. На месте преступления была найдена лопата, которой я убирала снег во дворах. На ней мои отпечатки. А также камера наблюдения в доме зафиксировала небольшой промежуток времени от убийства и моего возвращения в подвал.

И если бы я не была причастна к убийству мужчины, то должна была видеть, кто это сделал и что вообще произошло. По крайней мере, так в суде заявил прокурор. Адвокат, которого мне предоставило государство, особо и не пытался меня защитить. Он и сам не смог придумать объяснения.

И вот сейчас история повторяется. Только теперь я не могу ночевать на работе, потому что здесь охрана на каждом углу, да и нет тихого уголка, куда можно было бы забиться.

Сегодня днём я искала комнату, чтобы не сильно далеко от офиса находилась, но, к сожалению, так и не нашла. Сейчас я всё равно не смогла бы за неё заплатить. В отделе кадров, когда устраивалась, спрашивала, может они знают, где можно найти жилье, но они только руками развели. И вообще были потрясены, что Сергей Владимирович допустил в офис работника с уголовным прошлым, пусть даже такого незначительного.

Мда, вопрос остаётся открытым. Я решила, что если найду подходящую комнату, то попрошу аванс выплатить раньше, если такое возможно. Да и есть опять хочется. Вот без еды я точно окочурюсь.

На следующий день мне позвонила женщина, представилась специалистом по кадрам, и сообщила, что уборщица офисных кабинетов ушла на больничный. Поэтому мне нужно будет оставшуюся неделю взять дополнительную нагрузку. А я и не против, за дополнительную работу дополнительный заработок.

И вот уже второй день работаю за себя и того товарища. Работы много, начинаю с вечера, а заканчиваю под утро. Сейчас на мне практически весь главный офис компании. Звучит пафосно, но так оно и есть. И мусора достаточно много. Только из двух кабинетов выгребла большой пакет.

Под утро так устаю, что не замечаю, как проваливаюсь в сон на диванчике в приёмной. Меня кто-то трясёт за руку. Открываю глаза и сразу же подскакиваю. Сгораю от стыда. Надо мной стоит Воронов. Его суровый взгляд не сулит ничего хорошего.

– Что вы здесь делаете? Кто вас сюда пустил? – спрашивает он, давя своим взглядом.

– Яя…эм… – заикаюсь, не могу вымолвить и слова. Чёрт, соберись! – Я убиралась в кабинетах, меня попросили, потому что уборщица, которая здесь убирается, заболела, – тараторю я.

– А спать на рабочем месте тоже входит в ваши должностные обязанности?

Из-за его сурового голоса я невольно начинаю дрожать, а к горлу подкатывает ком. Всё-таки детдом конкретно наследил в моей душе, оставив эти жалкие рефлексы на громкий и суровый голос. Сглатываю, выходит громче, чем планировала.

– Я случайно, – оправдываюсь, прикусываю нижнюю губу. – И я закончила уборку, просто решила передохнуть и не заметила, как уснула. Извините, – опускаю виноватый взгляд.

Я боюсь посмотреть в глаза мужчине. Благо, он выше меня, поэтому все мои оправдания приходятся ему в грудь. Понимаю, что Воронов смотрит на меня, я это чувствую, лицо горит, но я так и не решаюсь взглянуть на него.