– Ничего страшного, все закончилось.

И я ушел.

– Я тоже не хотела вмешиваться, – сказала Кайди, когда я проходил мимо нее.

– Мы с Маттео вместе не в этом смысле, – сказал Тарик.

Тарик и Маттео не числились брачными партнерами в списках экипажа ГИКа. Зато партнеры были у Кариме, но остались на планете университета. Я мог бы поделиться этими сведениями с Ратти, но вряд ли ему сейчас они пригодились бы. По крайней мере, если «Бариш-Эстранца» (а) знала о нашем местонахождении и (б) успела установить в радиусе действия жучок, подслушивать этот разговор было бесполезно, хотя вряд ли кто-то другой, кроме меня, счел бы его одновременно возмутительным и скучным. Я отфильтровал их голоса из аудиозаписи, оставив только поиск по ключевым словам, на случай если кто-то из них позовет на помощь, и продолжил смотреть на стену.

Люди все-таки умудрились немного поспать, а мы с ГИКом-дроном посмотрели серию «Первооткрывателей». По данным АдаКол2, погода будет ухудшаться еще 3,2 часа, а затем буря начнет затихать. У меня имелось пятьдесят семь причин для тревоги, если говорить о сдерживании эмоций, но с этим я все равно сейчас ничего не мог поделать.

А потом включился коммуникатор. Трин сообщила Айрис, что «Бариш-Эстранца» желает встретиться с одним из нас лично.

Значит, пятьдесят восемь.

Люди тут же проснулись, и Айрис вежливо объяснила Трин, что мы пришли сюда для встречи с колонистами, а не с «Бариш-Эстранцей», с которой мы и так постоянно разговаривали, хотим мы того или нет.

Да и время было выбрано подозрительное, люди тоже так считали. Им дали достаточно времени, чтобы они наконец-то заснули, и внезапно разбудили – не самый лучший сценарий для большинства людей и дополненных людей.

Как в итоге признала Трин, «Бариш-Эстранца» заявила, что хочет «переместить» колонистов из-за инопланетного заражения. Трин даже не намекнула, как она сама к этому относится. Это могло быть как хорошим знаком, так и плохим. ГИК-дрон провел анализ голоса и согласился с оценками людей: непохоже, что Трин доверяет Айрис, но, вероятно, не доверяет и «Бариш-Эстранце». Если бы она доверяла им, но не нам, мы могли бы с тем же успехом просидеть здесь до конца бури и смотреть «Жестокого романтика».

Когда звонок завершился, ГИК-дрон вызвал меня по приватному каналу:

«Автостраж».

Он мог и не объяснять, чего хочет, я прекрасно уловил этот тон «да сделай уже что-нибудь».

Айрис скривилась, будто у нее разболелась голова, а Ратти начал расхаживать туда-сюда. Тарик смотрел на Айрис, встревоженно нахмурившись.

«Совершенно исключено», – сказал я.

«Как у консультанта по безопасности, голос автостража решающий», – добавил ГИК-дрон.

Судя по виноватому виду Ратти, он хотел пойти сам.

«Нельзя отказываться от встречи, на ней можно получить ценные сведения о планах «Бариш-Эстранцы» относительно этих людей, – решительно заявила Айрис. – Собирается ли корпорация вывезти их обманом или силой. – Она дернула губами, но на улыбку это не было похоже. – А то еще что похуже».

Я мог бы поинтересоваться, что означает «похуже» в данном контексте, но и так уже был на грани, которой достиг, наверное, года четыре назад.

Тарик покачал головой.

«Согласен с автостражем. Пусть это и не спланированная попытка убийства, но они заманивают нас туда не просто для того, чтобы поболтать. Они хотят что-то получить, так они воспринимают переговоры».

Тарик не был похож на засранца, хотя я не доверяю новым людям, которые слишком быстро со мной соглашаются, особенно в вопросах безопасности. Знаю, звучит нерационально, но у меня есть данные и диаграммы, подтверждающие мою оценку, вот так-то. И хорошие диаграммы, а не такие, как для заявления насчет круглых люков. Но Тарик не ошибся насчет различий в концепциях переговоров.

Люди с Сохранения считали, что переговоры – это «давайте разберемся, как решить проблему, так чтобы все были счастливы или как минимум не возражали», а с вероятностью в девяносто шесть процентов так не думал никто ни в Корпоративном кольце, ни в одной человеческой культуре, в рамках которых действуют разные корпорации. Однако Айрис была права насчет того, что мы не можем просто сидеть тут и смотреть «Жестокого романтика».

«Пойду я, – сообщил я по общему каналу. – А вы скажете, что им говорить».

На 3,7 секунды установилась напряженная тишина. Ратти встревоженно нахмурился и посмотрел на меня.

«Ты уверен, автостраж?»

Никому это предложение не нравилось, но Айрис права: я ведь консультант по безопасности, так что это моя работа. Мне просто хотелось бы понимать, что надо делать.

Место для встречи выбрала АдаКол2. Оно находилось в неиспользуемом подземном комплексе, служившем, по всей видимости, хранилищем для крупных грузов, необходимых докорпоративной колонии, а теперь нужда в них отпала. Колонисты «Адамантина» использовали это помещение для крупных строительных проектов и отдыха – для всего, что требовало дополнительного пространства. Если колонисты похожи на других людей, то отдых, вероятно, сводился к швырянию мячей со всей дури. Поэтому АдаКол2 не только включила там временную систему жизнеобеспечения, но и установила пару камер для записи развлекательных мероприятий по швырянию мячей. Вообще-то, место было отличное – если переговорщик из Б-Э выстрелит в меня, АдаКол2 запишет доказательства на видео и это выставит корпорацию в плохом свете. До тех пор пока никто не поймет, что я автостраж.

Ну ладно, прозвучало гораздо хуже, чем хотелось бы. Застрелить меня, так чтобы медсистема не смогла починить, можно только из особого оружия. У автостража под управлением заместителя инспектора Делкура оно могло быть, правда, насколько я рассмотрел обоих автостражей, с собой у них не было никакого дополнительного оружия, хотя наверняка имелась встроенная ракетница, как у Третьего. «Бариш-Эстранца» не рассчитывала на столкновение с автостражами, боевыми ботами, боевыми автостражами или кем-либо подобным, поэтому маловероятно, что переговорщик, точнее, «переговорщик», поскольку речь идет о корпорации, способен нанести мне смертельный удар. Если это ловушка, они могли бы послать автостража, и было бы интересно, как развернутся события, когда он узнает, что я тоже автостраж, хотя, честно говоря, я понятия не имел, что произойдет.