– Да не волнуйся, он воскреснет и будет единственным выжившим во всем лагере. Проще простого. – Диха ухмыльнулась Лашак в ответ, и та фыркнула от смеха. – Ой, наверное, целительнице не стоило такое предлагать?

– Мы не можем быть уверены, что все так и произойдет, – прервал их я, прежде чем они успели слишком увлечься своим планом, – поэтому придется придумать что-то другое.

Локлан часто сидел молча и ел, наблюдая за нами, но сегодня откашлялся:

– Мы остались здесь, чтобы разузнать об этих Гостях, прежде чем вернемся на родину, и это очень важно, но… – Он помедлил, оглядывая внезапно притихшую группу. – При всем уважении, капитан, ты действительно думаешь, что он просто расскажет все, что мы хотим узнать? Он нам не друг и никогда им не был.

Да, не друг, но я помнил другого человека. Того, кто желал людям добра. Того, кто предложил нам свободу. Она дорого стоила, но казалась такой реальной. И хотя я не мог сказать об этом вслух, я был уверен, что он расскажет. Не им, но мне. Он передо мной в долгу.

– Нужно попытаться, – сказал я. – Кроме него о Гостях знает только Эзма, а она скорее воткнет мне в глаз нож, чем расскажет о том, что я, по ее мнению, ни в коем случае не должен изменить.

Все по очереди кивнули, улыбки исчезли. Сейчас они все согласны, но однажды я уже видел, как распалась моя Ладонь, как Клинки обратились против меня, и умел читать знаки. Времени оставалось мало.

– Значит… продолжаем наблюдать? – нарушил молчание Амун. – И надеемся поймать его, когда он выйдет, чтобы… что там делают эти священники?

– Помолиться?

– Думаю, это он может делать и внутри стен, Диха.

Целительница пожала плечами.

– Идея с водой не…

– Амун, как у нас дела с припасами? – спросил я.

Диха ухмыльнулась и взялась за еду. Все взгляды обратились к Амуну.

– Риса и бобов, которые мы выменяли на прошлой неделе, хватит еще и на следующую, и мяса каждый день добывают достаточно. Но мне сказали, что в лесу почти не осталось грибов, ягод и фиолетовых клубней, похожих на… в общем, за ними приходится ходить все дальше, и я боюсь, что мы не сможем здесь долго оставаться.

– И становится холодно, – добавил Локлан. – Надо делать запасы, если собираемся здесь зимовать. Еды будет не хватать, особенно корма для лошадей.

Некоторое время все рассматривали свои руки или еду, в то время как лагерь продолжал жизнерадостно бурлить. Пока мы беспокоимся о всех, остальные могли ни о чем не волноваться.

– Надо уйти до того, как ляжет снег, – сказала Лашак. – Мы провели здесь прошлую зиму, и это было ужасно. Вода замерзает, есть нечего. – Она сплюнула на землю. – Только подумайте, мы почти обрадовались появлению чилтейцев, ведь у них хотя бы была еда.

– Сколько, по-твоему, у нас времени? – спросил Амун, позабыв о тарелке, стоявшей у ног. – Мы, – он бросил взгляд в мою сторону, – здесь не зимовали. Мы пришли позже.

Диха тихонько фыркнула, но позволила ответить Лашак.

– Не знаю. Было холоднее, чем сейчас. Намного холоднее. А потом пошел снег. Он красивый, и мы не возражали против легкого снегопада.

– Только он все не прекращался, – вставила Диха.

– Предлагаешь запастись провизией и…

Амун снова взглянул на меня, и я понял, что он хочет закончить фразу, предложить вернуться домой, но не позволяет преданность мне.

– И отправиться к побережью с первым снегом, – закончила за него Лашак. – Оставаться дольше опасно для нас и лошадей.

Диха кивнула.

– Некоторые уже поговаривают, что нужно уходить. Мы позаботились о раненых и лошадях, время пришло. – Я хотел возразить, но она передернула плечами и продолжила: – Не все верят в Гостей, капитан. Не все хотят возмездия. А те, кто хочет, желают отомстить чилтейцам, а не Лео. Или Гидеону – за то, что сбил нас с пути.

Каждый раз я пытался избежать этого обсуждения, но имя Гидеона вновь и вновь всплывало.

– Каждый, кто последовал за Гидеоном, должен был верить в его дело, – сказал я как можно спокойнее. – Если они хотят отомстить за неудачу, им следует ненавидеть Лео.

– Нам это известно.

– Всем это известно. Всем рассказали, что произошло.

Диха поморщилась и бросила на Амуна извиняющийся взгляд.

– Знание не всегда помогает, учитывая, что им… нам пришлось пережить по вине Гидеона.

– И фальшивой заклинательницы лошадей, пытавшейся использовать вас.

– Не втягивай в это Эзму, капитан, – огрызнулась Диха. – То, что она позорит свое звание, не умаляет преступлений Гидеона. Он не выглядит лучше на ее фоне и должен ответить за собственные проступки.

Она была права, но, похоже, защита Гидеона стала частью моего существования. Никто не бросал вызов в открытую, но я видел взгляды, перешептывания и пустоту вокруг его хижины и снова и снова повторял: «Если бы ты только знал. Если бы только ты был собой».

– Ты права, Диха, и я приношу свои извинения, – сказал я, хотя все кости будто разом отяжелели и тянули меня к земле. – Но, уничтожив человека за то, в чем он не виноват, в надежде избыть горе, мы не станем сильнее.

Диха смотрела на землю, Амун – в лес. Лашак и Локлан разглядывали свои руки. Может быть, в следующий раз не удастся отделаться так легко. Понимание, что в скором времени мне предстоит выбрать между своим народом и Гидеоном, давило все сильнее.