Через год в конце апреля мы сыграли свадьбу. Марь Ивановну мы выпустили на озеро, откуда я носил воду для ритуала. Мы отнесли ее вместе. Нашли тихое тенистое место, я опустил жабу на траву. Марь Ивановна с минуту на нас смотрела своим немигающим взглядом, после чего громко квакнула и плюхнулась в воду. Там она доплыла до островка, вылезла на берег, опять громко квакнула и скрылась в траве. «Все Катюш, избавилась ты от конкуренток»– заметил я, рассмеявшись, мы постояли еще минут пять и пошли домой.

От этой истории у меня остались только Катя и амулет. Аквариум мы отдали друзьям, а амулет мы повесили над кроваткой у дочки. Но это уже совсем другая история.

Оксана или вернее Ока, так часто называли ее друзья, не спеша, цокая каблучками финских полусапожек, шла на остановку. Времени было достаточно, да и работа подождет. В этот солнечный, но морозный день ей очень хотелось, а впрочем, что же ей хотелось? Неважно, но только не на работу. Вышагивая по тротуару, она разглядывала встречных прохожих, автоматически оценивая их, и иногда мило улыбалась молодым ребятам, явно засматривающих на неё. А смотреть, она знала, было на что. Помимо финских черных полусапожек с каблучком рюмочка, довольно модных в этом сезоне, на ней было пальто. Пальто было дымчатого цвета, слегка приталенное, что подчеркивало ее осиную фигуру и с большим капюшоном. Это пальто она купила в Риге, когда ездила туда с друзьями отдыхать. Славные были денечки. Но она отвлеклась. Еще на ней была ондатровая шапка, да… ну и что, что мужская. Она была, такая… с длинным ворсом с серо-фиолетовым оттенком, и она так отлично шла ко всему. Ко всему, Ока имела в виду не только к одежде, но и довольно таки к симпатичному личику. Ну и пусть что она кореянка, у неё был от природы широкий разрез глаз, два пронизывающих и притягивающих с поволокой карих зрачка, милая улыбка. Да что это она скромничает, просто красавица.

На остановке как всегда было полно народу, создавалось такое впечатление, что людям все равно было куда ехать, неважно, лишь бы поскорее отсюда уехать. Автобус подошел к остановке одновременно с Оксаной, народ сразу повалил к дверям. Оку подхватили, и она с потоком ринулась в салон. Как сказала одна старушка:– «Не успела ногу поднять, как уже сунули». Попав в салон автобуса, прижатая во всех сторон, Ока увидела сначала над головой, чью то руку, а потом почувствовала, как с нее сорвали шапку. Оксана пыталась развернуться, но пока автобус не тронулся, ей это не удавалось. Развернувшись, она увидела у двери, довольно симпатичного, высокого парня. На его голове красовалась ее шапка и мало того, он еще нахально смотрел на нее и улыбался. Ока аж задохнулась от возмущения, она даже не знала, что ей предпринять. В любой другой ситуации Ока возможно и улыбнулась ему, да что там говорить даже и заговорила с ним, но не сейчас. Она в уме быстро прокручивала все возможные варианты решения этой проблемы. Крикнуть верни мне шапку, ей показалась глупой, так как он мог сказать, что это его шапка. А смотря на наглый смеющийся взгляд это вполне возможный вариант, шапка то мужская и на ней как назло нет никаких пометок. С милицией иметь дело тоже не очень приятное занятие, Оке хоть и не хотелось работать, но терять время на тупое расследование тоже не вариант. Наконец ей в голову пришел более- менее, на данный момент, какой ни какой план. Она начала продвигаться, по мере возможности к двери, где стоял ненавистный ей человек. Добравшись до выхода, она стала ждать остановку. Автобус остановился на остановке, которая находилась от работы на квартал дальше, но Ока решила не рисковать, так как боялась, что этот тип может в любой момент выйти. Она пропустила людей на выход, встала у самой двери и как только зашли или вернее влезли люди, перед самым закрытием двери, резко вытянула руку, схватила шапку и бегом ринулась на выход. Сзади закрылась дверь, и автобус тронулся, но Оксана не став ждать развязки, бежала во всю прыть на носочках, так как боялась сломать каблуки на своих сапожках. Этот квартал она знала довольно таки хорошо, так как часто гуляли здесь с Ленкой, когда возвращались с работы к ней домой. Но остановиться и отдышаться, а тем более оглянуться назад она боялась. Откуда взялся этот страх, Ока понять не могла, она почти ни когда не чего, ни боялась, но сейчас ей казалось, что за ней гонится толпа людей из автобуса, а впереди как паровоз мчится и пыхтит, симпатичный и злой тип. Так она и бежала, петляя по неприметным проходам между домами, прижимая к груди свою с трудом возвращенную шапку. Оксана запыхалась, не сказать, что она была неспортивной девушкой, на нее часто находило непонятное желание заниматься спортом, но через пару недель интенсивной тренировки оно, куда- то растворялось. Ходить же в качалку как делали, некоторые ей претило. На последних усилиях она вбежала в здание, где находилась ее работа. Спорхнула на второй этаж и ввалилась к себе в отдел. И только у вешалки остановилась, громко дыша. Из соседней комнаты выглянула рыжее и в веснушках голова Ленки, и уставилось удивленно на Оксану. Вид у Оки действительно был потрясающий: вся красная, растрепанная, с трясущимися руками и громко дышащая. «Сейчас» – могла только выдавить она, как бы говоря, что все расскажет чуть позже. Ока повесила ненаглядную свою шапку и начала снимать пальто. Вдруг из капюшона выкатилась вторая шапка и покатилась до Ленки. Ленка быстро подняла шапку и протянула Оксане. Ока минуту стояла опешившая, а после закатилась не одержимым истерическим смехом. Она смеялась и смеялась, Ленка же так и стояла с протянутой рукой, держа шапку. Только через несколько минут Оксана успокоилась, после чего сбивчиво рассказала всю эту историю, сначала Ленке и уже потом всему отделу.

Оксана всю оставшуюся зиму носила ондатровую шапку в пакете, на котором была изображена «Мирей Матьё», самая популярная французская певица. Она все надеялась увидеть того симпатичного, уже ставшим милым парня и может быть с ним познакомится. Но как видно не судьба. Весною она отдала шапку Вадиму и постаралась забыть этот глупый случай.

Свадьба

Четырнадцатый плацкартный вагон как всегда находился в начале поезда, хорошо, что еще до тепловоза было шесть вагонов. Иначе на подъёмах в открытые окна могла залетать отработанная солярка, и наш внешний вид был бы в черную крапинку. Откуда я это знаю, ах извините, забыл представиться студент почти четвертого курса Ташкентского института инженеров железнодорожного транспорта – Вадим, который, между прочим, проходил практику:

Во-первых, после второго курса в дизельном цехе на тепловоз ремонтном заводе, на установке по сдаче дизелей, где сам порой ходил в крапинку, когда включали 15 позицию.

Во-вторых, только недавно был помощником машиниста тепловоза. И если попадался тепловоз пред-капитальным ремонтом, то отмывание окон задней кабины, при сдаче смены было обеспечено. Вообще меня всегда удивляло, что мы выходили с машинистом из тепловоза чумазые как трубочисты, после того как на ходу ремонтировали тепловоз. И это происходило довольно часто. Наши же коллеги из-за рубежа выходили, как бы не соврать, в белых перчатках. Если они чистой тряпочкой протрут в кабине панели тепловоза, мне кажется, им дополнительно за это доплачивали. В отсек, где находился дизель они никогда не заходили, то ли дело мы профессионалы. Но я отвлекся.

Возле дверей вагона уже стояла молоденькая проводница и, медленно проверяя билеты, пропускала пассажиров в вагон. Я осмотрелся и заметил двух своих однокурсников, толпящихся у дверей. Неспешно неся тяжелый чемодан и здоровую сумку, я окрикнул их, увидев меня, они весело замахали мне руками. Не хватало еще троих. Как бы поняв мой немой вопрос, Серега пробасил: «Они внутри». И действительно в третьем окне, от купе проводников замаячила сначала довольное лицо Валерки, а потом уже к ней добавились улыбающиеся лица Кольки и Абу. Значит вся компания в сборе. Мы все студенты механического факультета, друзья Сашки к которому мы ехали на свадьбу на Алтай. Так как мы считались железнодорожниками, проезд у нас в плацкарте был бесплатный. И нам можно было ехать куда угодно и останавливаться по пути хоть на всех остановках, лишь бы были талончики. Каждому студенту давали по четыре талончика, а так как не все куда-то ездили, то можно было позаимствовать их у тех, кто оставался дома. Некоторые, пользуясь этим, умудрялись брать билет, чтобы проехать по всем республикам нашей огромной страны и не только, главное – чтобы было желание трястись постоянно в поезде.

Пыхтя от тяжести и отдуваясь, я прошел до своего купе, поздоровался с остальными, сунув чемодан и сумку под сиденье. Чуть отдышавшись, начал расправлять чуть сыроватый набор постельного белья на верхней полке, перебрасываясь парой фраз с остальными. Места были оговорены заранее, Абу и Толя как мелкие располагались на боковушках, крупный Серега и высокий Валера естественно на нижних полках ну, а лучшие места достались Кольке и мне. К тому же мне бонусом досталось заднее место по ходу движения, которое при открытом окошке будет хорошо продуваться. Повезло еще тем, что поезд отправлялся вечером и почти всю жару мы проедем ночью.

Все мы, включая и Сашку, жили в общаге при институте, учились на одном факультете хоть на разных специальностях, я и Сашка «тепловозники», Колька, Серега и Абу «электро-снабженцы», Валерка и Толя «вагонники». До третьего курса мы часто встречались на парах и почти постоянно в общаге. Я жил в комнате с Серегой на втором этаже. Сашка с Колей, Валеркой и Толей, жили в комнате напротив, Абу жил на четвертом этаже рядом с кухней. Мы все были хорошо знакомы, но дружил я только с Сашкой и частично с Серегой, так как жил непосредственно с ним в одной комнате и приходилось делить все тяготы нашей студенческой жизни. Серега был весь положительный, неплохо учился, хорошо пел, но сказать, что он был другом, не разлей вода я бы не смог. Другое дело с Сашкой.