— Stop rigt there criminal scum! — воскликнул предводитель этой своры, выделялся он красными трусами в белую полоску. У остальных были стандартные: белые с цветовой разметкой для переда и зада.

— А можно не скромный вопрос? — застенчиво накручивая локон на палец, спросила Ламор.

— Какой? — прищурив глаз, спросил предводитель ГБР.

— А почему вы без штанов? Это так модно сейчас или есть какая-то хитрость? — продолжила Ламор.

— Да…эээ…- замялся главарь.

— Заняты мы были, не успели одеться. Тревога же срочная! — из-за его спины раздался голос рядового ГБРовца.

— Чем ж вы занимались, что все были без штанов? — Ламор удивленно вскинула брови.

— А это…не твоё дело! — отчего-то разозлился главарь. — Вяжи их, ребята!

— Тут проблемка есть, — снова заговорил один из гбровцев.

— Какая? — выплюнул пышущий злобой главарь.

— Мы кроме штанов, еще и оружие забыли…- его подчиненный виновато развёл руками.

— А у нас всё с собой! — поигрывая двуручным мечом, извлеченным из спинных ножен, сказала Ламор.

— Эээ, предлагаю решить конфликт миром, — сдулся главарь.

— Миром — это скучно, — бесновато улыбнулась Клёпа и провела острым когтём по своему горлу.

Главарь трусливо сглотнул.

— У меня другая идея! Вам ведь нужные рядовые бойцы — самое время начать вербовку! Если принять их в партию — фракция сменится и они сами станут преступниками. Хочешь, не хочешь, а придется работать на правое дело! — сказал я.

— Гм, может сработать! — сказал Птерович, почесывая подбородок. — Вот только они должны будут зачитать клятву верности, иначе не сработает.

— Мы не… — начал главарь.

— Если не согласны — превратитесь в фарш, — взмахнув мечом, улыбнулась Ламор.

— Согласны-согласны, — в один голос затараторили гбровцы.

— Тогда повторяйте за мной: Я (Имя, Фамилия) вступая в ряды Коммунистической партии Нур-Султании, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий лысый дед, как учит Коммунистическая партия! " — начал Птерович.

— Погоди, пусть сначала расскажут, чем они без штанов занимались! — вклинилась любопытная Ламор.

— Да мы это…в шашки на раздевание играли, — смутившись, ответил один из охранников.

— Уфф, а я уж думал, что вы в очко долбились, — облегченно вздохнул я.

— Ну, вообще…у нас как бы турнир был…и того, кто занимал второе место — мы долбили в очко всем отрядом! — ответил охранник.

— Странные правила, — почесывая в затылке двуручником, сказала Ламор.

— Ну ёбаная катя! — возмущенно воскликнул Птерович.

— Да ничего, боевые пидорасы партии тоже нужны, — сказал я и наклонился к уху Птеровича. — Пошлём их на передовую!

Послав отряд новоявленных Боевых Коммунистических Пидорасов надевать штаны и вооружаться, мы проникли внутрь здания и двинулись вперёд по длинному и мрачному коридору. Из-за стен слышались шумы от работающих печатных машин, пахло типографской краской и почему-то квашеной капустой.

— Так, и куда теперь? — спросил я.

— Нам нужно попасть в редакцию, — достав из-за пазухи план здания, сказал Птерович. — Ага, вот, нужно выйти в холл и по центральной лестнице подняться на третий этаж.

Пробежав через анфиладу одинаковых серых комнат и таких же невыразительных офисов, мы выбрались в холл и столкнулись с неожиданной проблемой. Прямо посреди помещения, за антикварным столом из дсп, восседала страшная тварь. Её грузное тело вмещало в себя не менее 300 килограмм жира: руки — свиные окорока, ноги — кирпичные колонны, талия…бомба! На её голове колыхалась волосяная масса в виде пизанской башни, глаза лезли из орбит, а вареники губ сверкали ярко-фиолетовой эмалью.

— Ч-что это? — испуганно взвизгнул Качан.

— Походу босс уровня, — предположил я, вооружаясь ножкой от стола.

— Вахтёрша или консьержка, у нас нечто подобное в подъезде сидело, — хмыкнула Клёпа. — Первое время никого без паспорта не пускала, чуть до драки не доходило…а потом её по пьяни чпокнул дворник и она подобрела…Дворник правда повесился, как только протрезвел и понял что натворил, но это уже другая история…

— Занятно, а у нас в универе бабка, что на вахте сидела, всегда ходила в халате на голое тело. Зрелище было преотвратное… — поморщившись, сказал я.