Мы были далеко от его лошадей.

Я напряглась, когда он отвернулся от окна и уперся кулаками в бока.

— Что, черт возьми, это было?

— Ничего. — Когда его карие глаза стали жесткими, как камень, я поняла, что прикидываться дурочкой было неправильным решением. — Я просто разговаривала с боссом Арии.

— Он предложил тебе работу.

— Неофициально, — пробормотала я.

Марк Галлауэй даже не видел моего резюме. Возможно, он решит найти кого-нибудь с большим опытом, когда узнает, что единственными людьми, на которых я когда-либо работала, были Гриры, и что мое образование достигло пика на уровне средней школы.

Кэш фыркнул и покачал головой.

— Ты ему не отказала.

— О, пожалуйста. — Я закатила глаза. — Он пошутил, Кэш.

— Ты не отказала ему. — Он пригвоздил меня своим холодным взглядом.

Мои ноги приросли к ковру, а сердце бешено колотилось. Нет, я не отказала Марку. Неделю назад я бы вежливо отказалась и вернула визитку вместо того, чтобы засовывать ее в карман джинсов, направляясь к лифту.

— Это лестно, — призналась я. — И, возможно, немного заманчиво.

Услышав мое признание, лицо Кэша стало ледяным. На его лице не было ни легкой ухмылки, ни теплого подобия улыбки. В его глазах промелькнуло предательство. Он посмотрел на меня так, словно я была незнакомкой.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но что? Я не стану извиняться за то, что говорю правду.

Его ноздри раздулись, и ярость, исходящая от его широких плеч, обрушилась на меня, как приливная волна.

— Почему? — спросил он сквозь стиснутые зубы, затем указал на кровать. — Из-за этого?

Да. Нет. Возможно. Мне было трудно сформулировать ответ, поэтому я задала несколько собственных вопросов.

— Разве ты никогда не хотел чего-то другого? Разве ты никогда не хотел большего?

— Большего? — Он усмехнулся. — Мы дали тебе все.

— И я благодарна, но…

— Правда? Потому что тот факт, что ты не сказала этому сукиному сыну «нет», не очень-то похож на благодарность. Это больше похоже на пощечину за все, что дала тебе моя семья.

У меня отвисла челюсть.

— Прости? Не смей, блять, делать из меня какую-то попрошайку. Я надрывалась ради твоей семьи. Я заслужила то, чего достигла. Я.

Кровью, потом и слезами. В последний раз я была попрошайкой в Калифорнии, сидя на раскаленном тротуаре и выпрашивая мелочь. Тогда я поклялась взять свою жизнь под контроль и никогда больше не быть нищей.

— Но ты хочешь большего, — парировал он. В воздухе повисло невысказанное эгоистка.

— Я хочу… я не знаю. Могу я хотя бы изучить свои возможности?

— Для чего? Ты собираешься переехать сюда и работать в шикарном отеле, который ориентирован на текучесть кадров, а не на опыт?

Такова была моя маркетинговая линия. Когда я стала менеджером курорта, я позаботилась о том, чтобы все Гриры знали, что для того, чтобы вывести отель на новый уровень, наш маркетинговый ход должен быть согласован. Мы продавали не комфортабельный отдых или шикарный номер в отеле. Мы продавали опыт.

Если Кэш бросил мне это в лицо, значит, я хорошо выполнила свою работу.

— Я, блять, не могу в это поверить, — сказал он, прежде чем я успела что-то сказать. Ярость исчезла, но боль в его голосе усилилась. — Я не могу поверить, что ты хочешь бросить нас. Ты часть нашей семьи.

— Нет, это не так.

Он поморщился.

— Если ты действительно в это веришь, то мне стыдно за нас. Потому что это так. Ты одна из нас.

Ауч. Слова Кэша были как пощечина. Но больнее всего причиняло чувство вины.

Он не ошибался.

Я действительно чувствовала себя частью их семьи — большую часть времени. Лидди приносила мне цветы из продуктового магазина, когда видела букет, из цветов, которые я люблю. Кэрол всегда удавалось найти лучшие подарки на день рождения, даже когда я не знала, чего хочу. Джей Эр и Истон защищали меня. Они души во мне не чаяли, но уважали мое мнение и позицию. Они все относились ко мне как к члену своей семьи.

Неужели я действительно хочу их бросить? Почему? Ну и что, что Кэш не любит меня. Ну и что, что у нас был секс. Да, будет ужасно видеть, как он влюбляется в другую женщину и когда-нибудь женится. Да, будет больно видеть, как он учит своих детей ездить верхом на лошади или бросать мяч. За этим будет тяжело наблюдать, но не невыносимо.

Думаю, я не отказалась от привычек своего детства, как думала.

Когда мир становится невыносим, когда мое сердце и дух разбиты, я сбегала.

Мой подбородок задрожал, и я прикусила щеку изнутри. Но, несмотря на все мои усилия сдержаться, слеза скатилась по моей щеке.

— Мы никогда не ссоримся, — прошептал он. Остатки гнева Кэша испарились, и он прижал руку к сердцу, словно под кожей была рана. — Что с нами происходит?

— Я не знаю, — солгал я.

Я точно знала, что с нами происходит.