После моей очередной попытки открыть дверь я услышала шаги в коридоре. Щелчок. В зал попытался войти Горин собственной персоной. Я не стала ничего говорить, просто схватила его за руку и потащила прочь по коридору, по лестнице, к выходу. Только, оказавшись на улице перед гостиницей, я отцепилась от руки ошарашенного запыхавшегося журналиста.

– Ты что, Васильева, вообще охринела?!
– рявкнул Маффин.
– Какого черта ты протащила меня через весь отель?

Пока я прикидывала стоит ли ему отвечать, он набросился на меня с еще большим напором.

– Думала после основной конференции лично интервьюировать британца?! Так вот, забудь про первую колонку! У тебя нет никаких шансов!

Колонка... какая колонка? Я рассеянно смотрела на Маффина. В голове у меня пульсировала кровь. Я должна выяснить, почему «иностранец» напал на меня. И как я смогла отразить эту атаку. Рассказывать о том, что произошло, я не собиралась. И так многие считали, что я с кукухой не дружу. Да и кто бы поверил?

Вика! Фантазерка-Вика поверит.

Когда я только приехала в Москву, первым делом сняла комнату. Так я познакомилась с Викторией Котовой. Вика жила одна в большой квартире. Ей хотелось хотя бы дома иметь приятную компанию, так как на работе - в морге - поговорить особенно было не с кем. Женщина - патологоанатом, звучит мрачновато. Обычно профессия накладывает отпечаток на человека. Но Вика, работая хладнокровным трупорезом, была общительная и веселая, обожала любовные романы, фэнтези и разного рода загадки. А я со своей амнезией была одна сплошная тайна. Мы очень сдружились. Я, конечно, не столь романтичная натура, как Вика, но противоположности притягиваются. И хотя мне пришлось переехать в другой район, поближе к работе, мы остались близкими подругами. Часто вечером собирались на ее кухне: болтали о фильмах, книгах, и, вообще, пустяках.

Вот она удивиться, когда я расскажу ей о своем задании и его последствиях. Но это будет точно не сегодня. Мои ноги болели от высоких каблуков, а голова гудела от бессонных ночей и шла кругом от всей этой мистики. Так я стояла, переводя дух и соображая, что мне делать дальше, а Маффин продолжал неистовствовать и глядел на меня, как на полную идиотку: «Мол, кому это я все говорю?»

– Пока, Горин, - кинула я и, не оглядываясь, пошла по Театральному проезду к ближайшей автобусной остановке, оставив журналиста недоумевать и посылать мне вслед гневные реплики.

Когда я приехала домой, было почти десять. Наконец нашарив в сумке ключ, я так и застыла с ним в руке, потому что дверь в квартиру была приоткрыта. Сердце начало отбивать чечетку, а у меня в голове тут же всплыли сотни инструкций по поведению в подобной ситуации, почерпнутые мною из различных детективов, к которым я была, мягко сказать, небезразлична. Я тихо вошла, стараясь издавать как можно меньше шума, и двинулась по прихожей. Свет зажигать не стала, вдруг злоумышленники увидят, какая я субтильная, и набросятся всем скопом. Но дома было тихо. Споткнувшись в темноте обо что-то, я полетела вперед, выставив руки. На полу нащупала опрокинутое кресло и еще много разбросанных вещей. Кое-как добравшись до стола, включила лампу. Состояние моей комнаты в тусклом свете ночника говорило об одном: здесь кто-то что-то искал. На ограбление это, явно, не было похоже, потому что из перевернутого вверх тормашками ящика письменного стола вывалились деньги и были перемешаны с другими вещами и бумагами. Я подняла ящик и принялась все складывать на место: деньги, черновики статей, газетные вырезки, мой блокнот, ручки и тетрадь… должна быть тетрадь, в которую записывала свои сны! Увидев ее почти в середине комнаты, торчащую из-под вываленных из шкафа вещей, я пробралась к ней. Но это оказалась только обложка. Все перекопав, самих записей я так и не нашла. И вдруг из коридора послышался какой-то шум, заставивший меня замереть в той позе, в которой я собирала вещи с пола. За стенкой раздался грохот, шипение, а потом полыхнуло бирюзовым светом. Я, как пружинка, разогнулась и подскочила на месте. Чья-то рука обхватила меня со спины. И не успела я взвизгнуть, как мне крепко зажали рот.

2 глава. Вечерние гости

– Тихо, - шепнули мне в ухо. Я кивнула, мол кричать не буду.
– Согласно пятой поправке законов верховного совета Логии, вы, Солари Грихель, арестованы, - вслух произнес мужской голос, и мне в нос пахнуло апельсином.

Говоривший завел мои руки за спину и защелкнул наручники. Потом зажглась люстра. Не знаю, как, мы находились далеко от включателя. Хватка незнакомца ослабла, и я, вырвавшись, обернулась. И тут же наткнулась на строгие глаза, такие зелёные, что трудно было понять, кто победит в споре за чистоту цвета, весенняя листва или их радужки. Я глупо пялилась на обладателя этого, по истине, колдовского взгляда, который мог похвастаться так же и безупречно правильными чертами лица: прямым носом, острыми скулами, чувственным ртом. Во всем его облике сквозила внутренняя сила, и это не было связанно с физическими данными, которые, как я могла только что убедиться на собственной шкуре, действительно были недюжими. Этот незнакомец, казалось, излучает некую энергетику: уверенность в себе, волевой характер, высокий интеллект. Говорят же, что по лицу можно многое сказать о личности человека, так вот, я ясно поняла, что с этим субъектом лучше не шутить. Общую внешнюю строгость разбавляла только его прическа: лохмато торчащий дикий ёжик темно-русых волос. Незнакомец был одет в широкую серую кофту грубой вязки, пятнистые военные штаны и черные высокие ботинки на грубой подошве. В руке он держал странный предмет, внешне напоминающий цилиндрический фонарик, но без светодиодов. Этот предмет был направлен на меня. Что-то подсказывало мне, что дергаться лучше не стоит. Да и бежать на каблуках через завалы комнаты, да еще и со скованными руками было попросту глупо.

– Я не знаю кто вы, и что, вообще, происходит, - отозвалась я и потребовала, - отпустите меня!

Парень отрицательно повертел головой и четко произнес:

– Вы, Солари Грихель, убили человека и будете осуждены согласно законам Логии.

Второй раз за один день меня назвали таким именем, это смахивало на какой-то сговор. Хотя и фамилию, которую зеленоглазый присовокупил к этому имени, я где-то уже слышала. Может в кино?

Нет.

И тут меня осенило – во сне, вот откуда я ее знаю и имя тоже! Но почему они называют так меня?!

– Я не… Меня зовут Лариса и никого я не убивала!
– возмущению моему не было предела.
– Я пришла домой с работы, а тут погром.
– Я обвела глазами комнату, - здесь какая-то ошибка. А вы, вообще, кто?!

Незнакомец же оценивающе рассматривал меня с ног до головы, наверное, раздумывал, правду ли я говорю. Отчего я разозлилась пуще прежнего, но защитить свое оскорбленное эго в таком положении не могла. Носить платье, тем более такое облегающее и короткое (хоть и закрытое сверху и с длинным рукавом), и туфли на шпильках я не любила, предпочитая для повседневности более удобную одежду, типа джинсов и кед. Но на интервью пришлось нарядиться подобающе обстановке первоклассного отеля. В непривычном образе я ощущала себя не в своей тарелке, тем более со сцепленными за спиной руками и под прицелом непонятного оружия и «рентгеновского» взгляда бесстыжих глаз!

– Меня зовут Марун Бэрс, я дознаватель в следственном отделе регулирования магии Посольства 9-ти миров в Логии, - отрапортовал он.

Я присела на краешек дивана, запутавшись в непонятной лексике. На полицейского он похож не был. Тот, что приходил ко мне в больницу, чтобы установить мою личность, выглядел банальнее и не нес всякую чушь.

– Почему вы схватили меня, а не тех, кто влез ко мне в квартиру?! – по моему мнению, настоящий коп именно так бы и сделал, а не стал бы обвинять неизвестно в чем пострадавшую. Я вся кипела от несправедливости. Но, похоже, этот, как его, Бэрс, считал иначе.