Настя покраснела до корней волос. Нервно перебирая в своей тележки продукты.

— Насть, а давай тогда возьмем что-то менее калорийное, — Кирилл тоже смутился.

Они, почти не сговариваясь, потянулись к творожному десерту, а когда их руки схватили одну коробку, нервно рассмеялись.

На кассе Кирилл оплатил покупки, Настя хотела было возразить, но он раз и навсегда пресек: Если женщина идет куда-то с мужчиной, то мужчина должен расплачиваться.

К дому они шли, весело болтая. Кирилл нес тяжелые пакеты, а Настя одну коробочку с десертом. Он опять чувствовал себя легко, непринужденно, смотрел с влюбленностью в ее глаза, но где-то внутри его уже ел червь сомнения. А что если она ему лжет? А вдруг у нее есть ещё один мужчина или она ищет себе ещё кого-то, более молодого, более выгодного.

У Насти они сразу сели за стол. Как истинная хозяюшка, Настя выставила на стол свои закрутки, налила борща полную тарелку, бросила туда столовую ложку сметаны. У Кирилла слюной наполнился рот, давно он не ел домашнего, себе все больше пельмени готовил, да разогревал готовую еду.

Он ел, она рассказывала ему, чем занималась эти дни. И ему нравилось это, словно они уже давно жили семьей, вот только червячок все больше и больше грыз ему мозг. И он не выдержал.

— Настя, скажи честно, ты с другими мужчинами переписываешься? — он смотрел ей в глаза.

— Нет, Кирилл, мы же вроде хотели с тобой …

Настя замялась, не зная что сказать.

— Прости, просто вчера Никита написал тебе, а ты ему ответила, поэтому я и спрашиваю, — Кириллу вдруг самому стало неудобно.

— Ты меня решил проверить, — в голосе Насти чувствовалось разочарование.

— Нет, просто вчера Никита напился, хвастался, что ему никто не отказывает, написал тебе, а ты ответила, — замялся Кирилл, почувствовав себя школьником перед строгой учительницей.

Настя резко встала и ушла в комнату. Кириллу стало не по себе, обидел девушку. Что делать? Извиниться? Или встать и уйти?

Но Настя сама расставила все точки, она вошла в кухню с ноутбуком. Сайт Мамба был открыт на ее странице, сообщение от Никиты было последним.

Никита был зарегистрирован под ником «жеребец».

— С ума они с дедом сошли, — пронеслось в голове у Кирилла. — Один молодой жеребец в семьдесят восемь лет, второй просто жеребец в свои сорок. Прямо племенные бычки для покрытия тёлок.

Настя раскрыла переписку.

Он предлагал ей встретиться, писал, что у нее классные сиськи, она написала ему, что у нее уже есть мужчина.

Кирилл выдохнул. А потом его накрыл стыд.

— Насть, прости, — он посмотрел ей в глаза, как щенок, который начурил в углу.

— Кирилл, если ты мне не доверяешь, то может не начинать отношения?

— Настя, прости дурака, кризис доверия у меня, мне это ещё психолог говорил, сложно мне доверять. Прости.

— Не знаю, Кирилл. Не смогу я, если ты меня все время будешь подозревать и проверять.

— Настя, я дурак, хочешь вновь к психологу пойду, поработаю…

— Кирилл…

— Настя, я все сделаю, чтобы мы могли быть вместе.

Кирилл резко встал и обнял её. Она не отстранилась, прильнула к нему, словно потерянная птичка, птичка без гнезда.

— Насть, я был дураком, но я исправлюсь, поверь мне.

Кирилл хотел остаться, но Настя сказала: Нет. И он, как побитый пес поплелся к дверям.

До дома ехал медленно. Стараясь переварить свои чувства и эмоции. Накатывала злость на самого себя. Почему поверил Никите?

Да потому что не привык верить женщинам. Не было у него нормальных отношений. Все его женщины либо временные, либо Аля. Вот и не поверил. Надо было плюнуть в рожу Никите, так нет, побежал себе что-то доказывать. А тот дурак тоже хорош, разве друг бы попытался увести женщину у своего друга?

К дому он подъехал почти в темноте. Сумерки опустились на землю, укрывая серым покрывалом дома, деревья, реку. Птицы замолкли и угомонились, только где-то очень далеко пичуга жалобно вскрикивала, её пение больше походило на скрип засохшего дерева, да утки еще покрякивали на реке.

— Кирилл, я тебя жду.

На пороге его дома сидел дед с ноутбуком в руках.

— Чего тебе, дед Василь.

— Ты поглянь, каку кралю я себе в интернете нашёл, — и дед Василь развернул экран к нему.

С голубого экрана на него смотрела Тонька. Фото более чем провокационное. На ней одет лишь мокрый топ до пупа, титьки стоят торчком, соски выделяются на мокром полотне горошинами. Взгляд скользит вниз, а там пирсинг в пупке. Раньше его не было. Ниже не видно. Но и того, что она выставила на всеобщее обозрение более, чем достаточно.

— Дед, тебе эту сучку не потянуть, пенсии не хватит, поищи себе бабку, чтобы кашу варила, — отмахнулся от деда Кирилл.

— Кирюх, так зачем мне бабка, у меня и так Клава под боком, но на нее у меня не станет, — хихикает дед.