Я взяла с полки две бутылки и подошла к кассе.

Молодая кассирша нахмурилась. Я понимала, кто перед ней: взлохмаченная женщина, которая с полубезумным видом покупает дешевое пойло в четыре утра. Ну и плевать. Если б она слышала крики в моей голове и знала то, что знаю я, тоже не отказалась бы выпить.

Я приложила карточку к терминалу, она пискнула. Я схватила пластиковый пакет с прилавка и поспешила обратно в хостел, на ходу доставая ключ-карту и пытаясь блокировать голоса, которые волнами перекатывались в черепе.

Вернувшись в номер, я открыла первую бутылку и сделала глоток. Потом еще один, пытаясь влить в себя как можно больше дешевого пойла. К счастью, я не знаток вин, так что «Французское вино» за 2 фунта 99 пенсов показалось весьма недурным. Хотя, конечно, оно проигрывает кларету Лероя, да и непонятная этикетка начала тревожить. Может, стоило выбрать что-то поприличнее, даже если мне без разницы, – просто чтобы не чувствовать себя конченой алкашкой… Но все же и эта дешевка сделала свое дело.

Когда я прикончила полбутылки, голоса в голове начали стихать. Обшарпанный номер хостела наклонился и закружился, сознание опустело, разум притупился. Я порылась в сумке, достала ручку и нацарапала на винной этикетке слово «фантастика».

Пронзительные крики сменились низким гулом, и в голове не осталось ничего, кроме смутного ощущения несчастья. И наконец я вырубилась прямо в одежде.

– Чем могу помочь? – Молодая блондинка уставилась на меня из-за прилавка магазина спорттоваров. Ее взгляд выдавал ее мысли, и главная из них была: «Ты выглядишь дерьмово».

Я оглядела себя: джинсы с расстегнутой молнией, футболка в горчичных пятнах… Мать твою, когда это я ела горчицу? Пожалуйста, не говорите, что я сожрала сосиску из уличного ларька.

Я попыталась незаметно застегнуть джинсы, разглядывая витрину. Она была наполовину покрыта белой тканью, маскирующей зазубренную дыру в стекле. Нижняя часть Лондонского Камня все еще виднелась из-под покрывала, издавая гул со странной силой, которая так и манила. Мне было необходимо снова прикоснуться к Камню и услышать тот самый крик.

Может, просто объяснить этой блондинке, что сущность моей матери попала в ловушку, застряла в Камне и так осталась в нем, одинокая? Когда я приблизилась к Камню, крики стали просто оглушительными.

Продавщица прищурилась, выглядывая из-за угла небольшого стеклянного холодильника со спортивными напитками. Наверное, размышляет, не позвонить ли в полицию. Неужели она заподозрила, что это я разбила стекло? Повязку на моем запястье была в пятнах крови и горчицы.

Я встретила ее взгляд:

– Просто ищу бутылку воды. – Открыла холодильник и достала бутылку. – Вот она.

Руки тряслись, когда я поставила ее на прилавок, крики по-прежнему отдавались эхом в голове. Бурные эмоции заглушали мысли.

Я выдавила из себя улыбку:

– Мне нравится поддерживать баланс воды в теле.

Это прозвучало нормально?

Нет. Это прозвучало явно ненормально.

Поздно ночью я снова проникла в магазин, дрожа и чувствуя тошноту в горле. Когда я ела в последний раз? Как только выйду отсюда, куплю что-нибудь поесть. Что угодно, только не уличную сосиску.

Лондонский Камень маячил в витрине, притягивая все ближе. Я не могла объяснить, зачем пришла. Камень пугал, наполняя мой череп жуткими воплями. И все же я жаждала испытать тот темный восторг, который охватил меня, когда я дотронулась до Камня. Его мощь заглушила мои собственные мысли. Мне нужно лишь, чтобы крики стали достаточно громкими. Чистый ужас, а не воспоминания, которые терроризировали мозг. Я прикоснулась к Камню всего на несколько секунд – и утонула в стремительных потоках воплей. Это было похоже на свободу – темный, дионисийский экстаз. Древние понимали важность этого чувства, этой свободы от навязчивых мыслей.

Более того, это связывало меня с моей матерью. Я слышала там ее голос, который заглушал все остальные. Не знаю, что именно сильнее влекло меня к Камню: потребность в свободе или отчаянное желание соединиться с матерью.

Спотыкаясь, я подошла еще ближе и остановилась перед покрытым тканью стеклом. Протянула руку, откинула ткань и, глядя на грубую известняковую поверхность, почувствовала в своем теле тягу. И просунула трясущиеся пальцы в зазубренную дыру в стекле.

Конечно, не следовало прикасаться к Камню, но мне хотелось снова раствориться в тех криках. Словно услышав мои сомнения, каменная мощь потекла в сознание рекой криков. На мгновение я слилась с Камнем – и через него ощутила присутствие мужского духа. Над гладкой поверхностью возникли видения: могучая рука, сжимающая меч; лезвие, рассекающее женскую шею на речном берегу. Те самые руки, капающие красным воском на сложенный пергамент и ставящие печать с изображением кипариса. Затем те же сильные руки, обхватив клинок, вонзили его в мягкую женскую плоть ниже ребер; я почувствовала, как смертоносный восторг неведомого убийцы наполняет меня силой. Потом появился яблоневый сад – красный соблазнительный фрукт на ветке почернел и сгнил у меня на глазах.

Моя рука затряслась сильнее, стекло проткнуло запястье. Болевой шок привел меня в чувство, и я отдернула руку, заставив себя отступить.

Черт. Нужно прекратить это. Я не понимала, что сейчас творится, но явно ничего хорошего.

Я отшатнулась, капая кровью на пол. Крики, которые заманили меня к зеркалу, звали обратно, моля о пощаде. И в них можно было разобрать два слова: Повелительница Ужаса.

Я заморгала от слепящего света в «Теско». Кассирша уставилась на мои ноги, и я споткнулась перед прилавком, даже не сразу сообразив почему. Оказывается, я вышла из хостела в золотистом коктейльном платье и шлепанцах. Всё платье в крошках, а спереди еще и в винных пятнах. Да, реально стоит смотреться в зеркало перед выходом, иначе мне перестанут продавать вино и виски. Но чертовы вопли в голове продолжали отвлекать.