Это вам я сейчас так всё спокойненько и ровненько описываю. А тогда меня штормило.

И, конечно же, провожая, Влада, я ничего такого не сказала. Дышала им, со всех сил обнимала и старалась не портить момент слезами.

А потом неделю собирала вещи. Свои в сумках и пакетах перетаскивала к маме — за годы барахла скопилось много. А его складывала в коробки, чтобы ему не нужно было об этом беспокоиться, когда придёт пора вернуть хозяину ключи для новых квартирантов.

— Что у вас случилось? — спросила мама, когда наплакавшаяся я, выглядев и чувствовав себя утопленницей, снова поселись в своей комнате.

— Расстались. Отношения на расстоянии мне не подходят.

И тогда мама рассказала о деньгах, что бережно хранились на сберегательной книжке. Мой биологический отец быстро растворился, исчезнув из города после развода, но у него были родители. Они никогда не писали, не звонили и не передавали мне подарков, но были людьми справедливыми и решили помогать маме вместо сына, переводя каждый месяц определённую сумму. Причём она не была минимальной и менялась, учитывая инфляцию.

Узнай я это лет в семнадцать, то захотела бы отыскать их, чтобы познакомиться, поговорить или хотя бы взглянуть из-за угла. А теперь я только чувствовала благодарность к своей любимой маме, которая сама меня воспитала и умудрилась скопить капитал для дочери.

— Боялась, что ты в Питер или в Москву уехать учиться захочешь, раз деньги есть. А у нас там никого нет, и одна ты никогда не жила, — объяснила мама свои мотивы. — Теперь ты взрослая и самостоятельная, распоряжайся деньгами как хочешь. Не можешь без него, езжай, жить у тебя есть на что.

Один короткий разговор. Пара предложений. И всё. Не надо ничего выдумывать и страдать, решение проблемы у меня в руках.

Я взяла два дня на подумать. Обдумать хорошенько последствия и принять решение единолично, чтобы потом никого не обвинять, спихивая ответственность, и не сдавать назад под давлением из вне.

А вот по поду Володи я думала меньше половины дня. Часа четыре.

На самом деле минуты три, остальное я потратила на то, чтобы сбить себя же с толку, рисуя самые ужасные из возможных исходов. Но у меня была квартира, мама с дядей Мишей, голова на плечах и заначка на чёрный день. Чтобы не случилось, одна и голодной на улице не останусь.

Та прошлая я ради Влада бы лебезила перед его роднёй и терпеливо сносила все оплеухи.

А нынешняя я ради Вовы на такое не пойду.

И не потому что легко от него откажусь, а потому что себя ценю. И верю, что он будет на моей стороне.

Любовь к нему не стала моей основой. На Владимире Бессонове не сошлись все интересы, и я в первый же вечер не помру от тоски, если нам нужно будет разъехаться на время или расстаться навсегда.

Но он не просто мужчина, за которого я, наконец, в первый раз на четвёртом десятке лет вышла замуж.

Он человек, которому я верю.

Верю, что любит, верю, что считает красивой, верю, что уважает, верю, что не рискнёт, позволив себе сделать что-то, что может нам навредить.

А ещё он человек, которого я люблю. Люблю, как умею. Со всей отдачей, но не растворяясь и не боясь.

И поэтому могу делать то, что считаю нужным.

Даже если я считаю нужным сказать свекрови то, что ей точно не понравится.

Не подруги

Что нельзя делать невестке?

Насмехаться над всеобъемлющим оком «материнского сердца».

Затыкать рот свекрови.

Указывать на дверь.

Ничего из этого я как бы не сделала.

И в то же время в некотором роде слегка проехалась по этим трём пунктам.

Причём ведь даже не старалась уколоть Аллу Олеговну, несмотря на достаточно громкое обвинение, которое нанесло мне обиду. Как бы то ни было, мать Вовы не чужая собака, лающая на мой караван, и не кретинка со справкой. Она взрослая женщина, у которой в мужьях хороший дядька, а в сыновьях мой любимым мужчина, следовательно, опыт с женской мудростью имеются. Поэтому совсем пропустить её слова не получилось, они не пролетели мимо, а прошли сквозь меня, оставив после себя неприятное ощущение.

И моей реакцией было сказать то, что я сказала.

— Ваше материнское сердце может интересоваться у сына, что у него с питанием, и не забывает ли он шапку в холод надевать. Это отношения между вами двоими, и если вы считаете, что он мальчик, а не самостоятельный мужчина, ваше право. Но мои отношения с мужем не ваше дело. Хотите раскрыть Вове глаза — вперёд, но со своим мужчиной я разберусь сама. Я вас не спрашивала, как мне его любить, и куда и насколько уезжать с нашим ребёнком. Со своим ценным мнением о моей способности любить, Алла Олеговна, лучше ко мне не подходить.

Свадьба, где я была невестой, а не любящей невесткой, обхаживающей маму жениха, самолично выбранные холодильник и шторы, имя внучки, отобранные ключи от квартиры сына и жёсткое требование Володи молчать по поводу нашего с Алёной веса — каждый из этих пунктов шёл не во благо моим взаимоотношениям с Аллой Олеговной.

Но всё происходило не из-за моей неприязни и желания отвадить эту женщину. Даже ключи я забрала только для того, чтобы чувствовать себя в комфортно, зная, что кроме мужа никто без предупреждения не вломится и меня в разобранном виде не застанет.