Шрифт:
У версии «Божье наказание» есть и еще одна мотивировка. Соседка Евдокия Никитьевна, считая, как и другие, что Ефросинью Пантелеевну Бог покарал, полагает, что виной тому нарушение брачных норм. Однако в чем это нарушение состояло, она объяснила довольно путано:
Леня был женат на сеструшке [27] Фроси первым браком. Нет, не это… Она вышла замуж за Леню, а дочь ее сестры — за Лениного сына от первого брака <…> Я ей сразу сказала — это каша, тебя Бог накажет! [28] И потом ей это говорила, когда она уже сломала ногу.
27
На двоюродной сестре.
28
В Верхокамье существует запрет (как видим, иногда нарушаемый) на повторные браки между двумя десцентными группами, т. е. браки между уже породнившимися фамилиями, между свояками (два раза сватами быть не положено — О. А. Н. ж. 1912 г. р. Кезс. ААЛ. ПВ-1999. Дневник И. С. Куликовой. С. 8; это сказано о женщине, зять и невестка которой — родные брат и сестра). Каша — смятенье, сумятица, беспорядок [Даль 2006, т. 2:162]. Кашей называется также обряд родильного цикла, проводимый через шесть недель после родов, — угощение гостей специально приготовленной кашей, одаривание новорожденного и повитухи. До этого времени рожёнка считается нечистой и соборные не могут входить в ее дом дальше ма?тицы; если в семье новорожденного есть члены собора, они на этот период становятся мирскими и должны по его истечении снова класть начал, приобщаться к собору. Этот шестинедельный период для них называется кашей. Зака?шиться на местном диалекте значит обми?рщиться, оскверниться (сообщение Н. В. Литвиной).
На мой резонный вопрос, почему Бог покарал за это именно Ефросинью Пантелеевну, она туманно заключила:
Бог, видно, знал, кого наказать [29] .
Назовем эту объяснительную модель «божественной» [30] .
Отличия «божественной» и «колдовской» объяснительных моделей очевидны. Первая видит во всем Божий промысел (ср.: «У вас же и волосы на голове все сочтены», Мф 10:30), болезни и несчастья считает либо наказанием за грехи, либо испытанием веры. Такое понимание основано на ветхозаветной и евангельской традиции (Иов; Мк 2:5; Ин 5:14). Переносить страдания следует со смирением, тогда они идут человеку на пользу, очищая его душу от грехов.
29
Е. Н. С. ж. 1928 г. р. Кезс. Полевой дневник. 2004. С. 26.
30
Здесь я пользуюсь местным термином, который применяется для всего, что связано с верой в Бога: божественная (или стари?цкая) книга (рукописная и старопечатная литература на церковнославянском — богослужебная, учительная, святоотеческая, житийная), божественная сказка (пересказ жития или другого книжного текста), божественная газета (современные церковные издания).
«Колдовская» объяснительная модель предлагает иной рецепт избавления от страданий, менее эффективный в долговременной перспективе, но зато быстродействующий: обвинение другого человека в своей беде дает возможность выплеснуть негативные эмоции и тем самым получить немедленное психологическое облегчение, а в дальнейшем соблюдение определенных правил поведения по отношению к тому, кого считают колдуном, придает потенциальной жертве уверенность в себе. К тому же эта модель более точно отвечает на вопрос, почему пострадала именно Ефросинья Пантелеевна и именно таким образом, что также способствует снятию напряжения.
Обвинение в колдовстве свидетельствует о латентном конфликте и в то же время провоцирует его. Этот способ обнаружения/провокации конфликтов в народной культуре не единственный (ср., например, частушки, а также способы, которыми задирались парни, провоцируя драку, подробнее об этом см. [Адоньева 2004; Дранникова 2004]), избирается он в тех случаях, когда невозможно доказать явное причинение вреда. Если бы Д. Г. подходил к корове и обнаружилось его физическое воздействие на нее (скажем, репей под хвостом), конфликт мог бы разрешиться иначе, но поскольку Ефросинья Пантелеевна признала, что ничё не подходил, ей пришлось прибегнуть к идее о том, что вред можно причинить магическими средствами:
Чё, биси-те, они ведь везде летают <…> он токо там слово-два скажет им, они уж тут и есть.
Эта идея часто используется в случаях, когда другие объяснения не подходят.
Так, один из моих информантов лет сорок назад вместе с женой ехал как-то зимой на грузовике из своего родного села в село К., вез березовые веники. Вдруг машина забуксовала и не смогла подняться в горку:
Вот-вот-вот — не выйдет, спущусь и с разгону возьму — нет, не идет, хоть ты чё делай! До тех пор буксовал, даже в кузове веники загорелись.
Пришлось оставить машину и идти пешком двенадцать километров. Наутро рассказчик вернулся и без труда одолел неподвластную горку. Потом уже домашние сказали ему:
«А Сысой-то чё с тобой говорил?» Я говорю: «Так и так». — «Дак вот, — говорят, — то и не смог ты выехать-то».
Оказалось, рассказчик перед выездом не очень мирно поговорил с местным колдунишкой, Сысоем Лаврентьичем, и тот сказал:
Ну, ладно, езжай!
Однако до разговора с домашними рассказчик и его жена терялись в догадках:
Не догадались, из-за чего машина-то, чё буксует-то, из-за чего. Что это… Ну, хоть бы вот высокая гора была, хоть бы… Ну, чуть-чуть подъем… Если бы догадались, в чем дело — обойти только надо было машину, с этой, с воскрёсной молитвой, против солнышка, и всё.
Так что колдовство есть, считают с тех пор герои этой истории:
У нас на себе испытано [31] .
Характерно, что свой рассказ они начали с того, как колдун им дорогу перешел, и лишь случайно выяснилось, что «колдовская» интерпретация была предложена родными рассказчика значительно позже самого происшествия.
31
В моем архиве есть две записи этой истории: М. П. С. ж. 1945 г. р. Кезс. В-1999 № 6.4; И. Е. С. м. 1942 г. р. М. П. С. ж. 1945 г. р. Кезс. В-2004 № А2.3.
Герой другой истории, тракторист, также встретился с колдуном. Тот его остановил и попросил:
«Налей мне маленько топливо». — «У меня самого вот-вот, доехать бы», — сказал тракторист, на что колдун ответил: «Никуда ты не доедешь!» Трактор вскоре заглох, герой сразу вспомнил о колдуне: «Вот паразит, неужели ты точно это знашь?» Поглядел — топлива-то ни капли! Как он не остановится? Вот совпадение!» «С той поры я, — говорит, — не стал его бояться» [32] .
32
В. А. Г. ж. 1936 г. р. Кезс. В-2004 № А5.1, В-2005 № А4.6. Полевой дневник. 2004. С. 23. 2005. Ч. II. С. 34. Подчеркну, что, хотя это происшествие и объясняется естественными причинами, рассказ не нацелен на опровержение репутации колдуна или в целом веры в колдовство. Информантка верит в возможность порчи и утверждает, что этот колдун маленько знал. Однако дело, видимо, в том, что знал он маленько, больше рисовался — умалить его авторитет и призван рассказ. В то же время эта история напоминает нам о постоянном герменевтическом напряжении, о проблеме выбора между естественными и сверхъестественными причинами событий. Ср. размышления соборной старушки: Ноги болят… или что сделали, или так болят, от простуды? (X. И. С. ж. 1914 г. р. Кезс. В-1999 № 5.6) Пример подобных рассуждений приводит А. Н. Энгельгардт в своей книге о русской деревне 1870–1880-х гг. Иван, его слуга, высказал мнение, что блохи, напавшие на посевы льна, — «не простые козявочки, а напущенные злыми людьми из зависти, подобно тому, как бывают напущенные сороки, крысы. Действительно, нынешней весной у одной моей соседки был такой случай — были напущены сороки. Ни с того, ни с сего весною, когда скот и без того был плох <…> появилось множество сорок, которые стали летать в хлевы и расклевывать у коров спины <…> Встретив у одного богатого помещика на именинах священника, я ему рассказал о сороках. — „Бывает это; все дело в том, какие сороки, — заметил священник глубокомысленно, — если напущенные, — это нехорошо" <…> „По-твоему, это, значит, напущенные блохи? У вас все напущенные, — рассердился я, — телята дохнут — хлев не на месте стоит; корова заболела — сглазили". — „Поживите в деревне, сами изволите узнать, А. Н., все бывает. От злого человека не убережешься"» [Энгельгардт 1987: 114–115].