— Я сумасшедшая, да?

— Это нормальная реакция, Екатерина. Но что, если вы просто не даете себе шанса?

— Мне стало страшно. Понимаете? Я боюсь оборотней.

— Но вы не можете от них скрываться. Они ведь живут как обычные люди, как мы с вами.

— Одно дело, когда ты не знаешь, кто ходит перед тобой, а другое дело, когда знаешь.

— Но он же ничего плохого не сделал, ведь так?

— Но мог бы попытаться!

— А что, если он позвонит вам? Попросит объяснить ваше поведение или же будет настаивать вернуться? Что, если его действительно интересуют только ваши навыки владения иностранными языками?

— Я не смогу. Это для меня слишком, слишком быстро. Вы просто не видели его. Он одним взглядом нагоняет страх. А теперь, когда я знаю, что он оборотень, на меня нагоняет страх только мысли об этом.

— Может стоит прекратить убегать от несуществующих снов? Ведь у нереальности свои грани и вы вправе их менять или руководить ими. Делать грани такими, какими бы вы хотели их видеть.

— Сейчас я не знаю, что сказать. Потому что прошло только пару часов, как я узнала об этом.

— Екатерина, не давайте своим снам снова заковать вас в непробиваемую скорлупу. Если этот мужчина действительно в вас разглядел только профессиональные качества и дал вам возможность раскрыть себя, может, стоит попытаться? Уйти вы всегда успеете.

— Поздно, ведь я уже ушла! Я ушла, сказав, что работа мне не нужна! Не думаю, что меня будут умолять вернуться. Да, поздно уже, пора ехать домой. Спасибо вам за сеанс.

Вот как несколько месяцев хожу к психологу, потому что произошедшее со мной перевернуло жизнь, которую я частично забыла. Почти год прошел с момента, как я вышла из комы после аварии. И придя в себя, поняла, что последние несколько месяцев стерлись из моей памяти, но остались странные, жестокие и страшные сны, которые мучают по сей день. Я не знаю, что это, мое прошлое, от которого я сбежала, или игра воображения, но все дошло до того, что мне понадобилась помощь специалиста. Сперва два месяца в психдиспансере, теперь посещение психолога. И сейчас вдруг подумала, что если бы эта информация всплыла во время собеседования? Тогда мне бы в ту же секунду отказали в работе. Надо было сразу сказать, чтобы обрубить концы. А теперь ведь жалею, что сбежала. Возможно, я перегибаю со своей предвзятостью к оборотням, все из-за какого-то сна…

Только вот…

Проведя рукой по запудренному шраму на шее, я вздохнула и, вытерев слезы, открыла дверь в квартиру.

— Юлька, а чего дверь не запер-та… — все внутри рухнуло, когда пройдя в коридор я увидела, как на маленькой кухне ютится Грех.

— Ну, здравствуй, Катя.

— Приятно было с вами познакомиться. Я, пожалуй, пойду в комнату.

Юлька быстро ретировалась и закрыла за собой дверь оставив меня со смертным грехом наедине.

От чего-то мне казалось, он сочетает в себе действительно все семь смертных грехов.

Глядя на него, хотелось впасть в уныние и задуматься о самоубийстве, да хотя бы головой о кирпичную стену приложиться…такой у него был внушающий взгляд… Взгляд, полный гнева. То, как он сейчас на меня смотрел, насаживая на вилку кусок мною приготовленного вчера вишневого пирога. Черти плясали в его зрачках и угрожали расправой, но его губы были чрезмерно похотливыми, блудливыми, манящими на мысли о разврате, пока он проглатывает с наслаждением мой пирог. Но проглотив его, снова смотрит оценивающе, гордо, как король, оказавшийся в коммуналке невзначай. Только алчность заставит человека взлететь до таких высот, до которых взлетел он. И нет, падать он оттуда не собирался. Слишком высокая и крепкая гора, и он заставляющий всех смотреть с завистью. Всех, кроме меня…

Я тряслась, как пойманный заяц.

— Ну что же ты стоишь в дверях, Катя. Проходи.

— Спасибо.

Чей-то я его благодарю? Это же не его квартира!

Снимаю туфли, едва не заскулив от боли. Проклятые хадули! Захожу в ванную и мою руки. Не спешу на кухню. Стою в проеме. Легче на него смотреть, когда он сидит на табуретке прямо передо мной. Но стоило ему встать, как вдруг его тень закрыла все перед моими глазами.

— Я вас чем-то обидел, Катя?

— Нет.

— Тогда почему же вы сбежали? Вас не устраивает зарплата?

А мы ее и не обсуждали!

— Вы оборотень, — решаю не юлить.

— Не справедливо, Катюш, оценивать меня лишь по моей расе, — чувствуется волна опасности в его тоне, которая намеревается меня накрыть с головой, но я стою непоколебимо, но быстро покрываясь мурашками.

— Я просто не хочу иметь ничего общего с оборотнями. Извините.

— Завтра я хочу видеть вас в офисе.

— Что? — поднимаю взгляд. — Нет, я…

Против!

— Из-за вас я остался без переводчика. Утром у меня встреча и вы мне нужны.

— С трудом верится, что у вас в компании не найдется человека, знающего немецкий.

— Я хочу, чтобы этим челноком были вы, Екатерина. Тем более, партнер, который приезжает итальянец. У вас в резюме указан итальянский. Я так понимаю, немецкий и английский учили в школе.

— Да, но итальянский я не практиковала. Я сама его изучала. Так что у меня не получится. И вообще, вы не хотите спросить у меня, хочу ли я всего этого? Или вас совершенно не интересует мнение людей? — глядя ему в глаза, хамила напропалую. В какой момент поняла, что не боюсь, в такой же поняла, что уже страшно, когда его пальцы неожиданно подцепили мой подбородок. Я просто не смогла ничего сделать, кроме как стоять истуканом и смотреть в его глаза.