Голос его звучал напряжённо. Хотелось рассказать доктору с въедливым взглядом о паучьей лапе. Возможно, проблема галлюцинаций решилась бы антидепрессантами. И наступил бы покой. Но в этом случае с пропахшей дымом коричневой с жёлтыми полосами формой придётся распрощаться. Артём выбирал форму и лапу.

– Ну ладно, пойдём издалека, – кивнул врач. Изображение мозга пропало с монитора. – Вот запись с вашей камеры. Вы заходите в комнату, осматриваетесь, кричите, привлекая внимание… вот вы идёте к шкафу…

– Дети часто прячутся в шкафу или под кроватью. По инструкции мы должны все проверить. От страха они иногда молчат, – стал объяснять Артём.

Горло пересохло. Что, если сейчас он увидит свой страх на экране?

Горела детская комната. Шторы превратились в льющийся с потолка огонь. Артём прошёл мимо разбросанных на полу игрушек к шкафу. Нужно было несколько секунд, чтобы открыть дверцу и улыбнуться съёжившемуся от страха ребёнку. Он делал это много раз.

Пожарный поднял руку и протянул её к шкафу. Память прокрутила перед глазами Артёма свою запись: голубая дверца вдруг пошла крупными трещинами и выпустила чёрную паучью лапу. Лапа метнулась, словно потревоженная кобра. Белый коготь застыл напротив глаз Артёма. Пожарный оцепенел. В комнате наступила полная тишина. Замерли огненные всполохи. Только громкий стук сердца колоколом отдавался в ушах.

– Вот вы останавливаетесь. Почему вы замерли? Почему не открыли шкаф? – спросил врач.

Его глаза снова впились в лицо пациента. На записи не было чёрной лапы. Дверца шкафа, ещё не тронутая пламенем, была целой. Артёму ничего не угрожало.

– Я осматривался, – неуверенно ответил Артём.

На лбу у него мелким бисером выступил пот. Врач улыбнулся.

– Хорошо, посмотрим запись с камеры вашего напарника. Вот вы идёте к шкафу.

На экране в дыму шёл мужчина крепкого телосложения. Его движения были уверенными, голос спокойным и громким. Он ещё не знает, что ждёт его за дверцей детского шкафа.

– Вот вы останавливаетесь. Вам хорошо видно ужас на вашем лице или приблизить картинку? Даже через маску видно ваши расширенные глаза, – врач приблизил изображение, и Артём увидел собственные потемневшие и распахнутые от ужаса глаза. – Ваши брови подняты, губы напряжены и приоткрыты. Вы оцепенели. Вы не можете пошевелиться. Даже когда ваш напарник открыл шкаф и вытащил ребёнка, вы продолжали стоять. Что вы видели?

– Ничего. Огонь, – соврал Артём.

Нельзя признаваться. Ещё есть шанс, что отстранение признают ошибкой.

– Хорошо, – согласно кивнул врач, и на мониторе появился снимок мозга Артёма. —Вы напрасно отказываетесь от помощи. Вот эта активность в вашем мозгу послужила основанием отстранения вас от работы. Пересмотра не будет, пока это есть на снимке. Это побочный эффект оттого, что вы больше не спите. На моей практике было несколько таких случаев. Шанс вернуться к нормальной жизни мал, но он есть. Если вы хотите узнать, что с этим делать дальше, вы должны рассказать, что вы видели на пожаре и на моём столе, когда я вошёл.

Артём покосился на камеру под потолком.

– Они нас не слышат. Только видят. То, что вы расскажете, останется между нами, – заверил его врач.

– Я вижу сон, – сдался Артём и его плечи обречённо опустились. – В детстве мне снился кошмар. Там был огромный паук, он тянул ко мне свои лапы, целился в сердце. Я знал, что если он дотянется до меня, то я умру. Я прятался в шкафу. Мне всегда удавалось проснуться до того, как он проткнёт меня, но с каждым разом его лапа была всё ближе. Когда пять лет назад я перестал спать, я подумал, что с кошмаром покончено. Но он стал приходить наяву. Я вижу его всё чаще. Я цепенею от ужаса. Чувствую себя ребёнком в шкафу. Почему я вижу сон наяву? Это галлюцинация?

– Нет, этот кошмар реален. Так бывает, – кивнул врач, побуждая Артёма продолжать.

– Вы думаете программа опасна для людей? Раз есть такие побочки…

– Минздрав не рекомендует нам об этом думать, – перебил его врач, разворачивая к себе монитор.

– Но ведь они не слышат, только видят, – Артём кивнул в сторону камеры. – Или нет?

– Скажите, вам нравятся цветы? Посмотрите, вот этот куст я вырастил из маленького отростка, – врач встал из-за стола и отошёл в угол кабинета, где пышно цвело высокое крупнолистное растение. Кивнул, приглашая пациента присоединиться. Артём подошёл. – Здесь мы стоим спиной к камере. Они нас не слышат. Но ведь ничего не мешает посадить за монитор человека, читающего по губам.

Врач взял маленькие грабельки и принялся рыхлить землю в горшке.

– Понюхайте цветок, – сказал он. – И постарайтесь изобразить восхищение и интерес.

Артём сунул нос в розовый цветок. Растение почти не пахло.

– Вашей беде можно было бы помочь на одном-двух сеансах гипноза. Но гипноз приравнен ко сну. А спать запрещено. Это не галлюцинация, к сожалению. Ваш монстр нашёл выход из сна в реальность. Ваш страх придаёт ему силы. Однажды он убьёт вас и станет искать себе новую жертву, если вы не уничтожите его раньше. Я сталкивался с проблемой, подобной вашей. Мы слишком поздно поняли, что происходит. Ночной кошмар убил своего хозяина. Потребуется большое мужество, чтобы избавиться от вашего паука. Но я видел вашу характеристику, вам это под силу, – он ободряюще улыбнулся. – Я дам вам адрес. Пойдёте туда, там помогут. Расскажите свой сон. Только очень подробно. Ошибаться нельзя. Ваша задача – увидеть тот первый кошмар и изменить его. Вы должны победить паука на его территории. Но это невозможно сделать, нападая или убегая. У монстров во сне, да и не только во сне, есть особенность: они перестают быть монстрами, когда их перестаёшь бояться. Примите свой страх. Вот возьмите. Дома поставите в воду. Благодарите, за нами наблюдают, – сказал врач, протягивая Артёму маленький зелёный отросток, завёрнутый в мокрую бумагу.