А потом отец неожиданно улыбнулся.

– Может быть, пройдем и мы? – он выразительно повел носом в сторону кухни. – Я чую запах кофе …

Эдмон сделал приглашающий жест прямо по коридору. Отец потер руки и прошел на кухню, где по-хозяйски подцепил из шкафчика чашку и, отыскав на столе банку растворимого кофе, щелкнул переключателем чайника. Уселся за стол …

Я с недоумением смотрел то на него, то на – Эдмона, не вполне понимая – что именно сейчас происходит …

– Итак …, – батя в очередной раз вопросительно взглянул на Архицензора. – Значит, говорите, именно из Конторы … Я так почему-то и подумал … Стало быть …

– Атеус кастарс …, – словно в подтверждение его слов, согласно кивнул головой Эдмон. – Простите, что затянули с объяснениями по поводу происходящего … Сами понимаете – работа …

Услышав на Экстари «холодный камень», отец вновь словно бы мысленно споткнулся обо что-то … Но потом опять свернул в русло разговора.

– Да, отдаленно я имею представление о вашей работе …, – кивнул он. – Приходилось сталкиваться по жизни … Помнится, Леха говорил, что у вас вроде как все завершилось? Что случилось вновь? Разумеется, если информация не секретная …

Непринужденно, словно отвечая на его вопрос, Эдмон утвердительно кивнул и ответил:

– Да, Владимир! Именно тастари корсо! Понимаете, все сложилось таким образом, что антула та марта. И в данной ситуации мы были вынуждены вновь амаста кираната. Ничего необычного – обычная продуманная и тщательно подготовленная траста пронаруса. И, как видите, все завершилось понатас, – Эдмон улыбнулся и смущенно развел руками, а потом продолжил. – Стопарта ма тиас. Но, обстоятельства сложились таким образом, что поэрто микуантроса … Сами понимаете, что …

Эдмон говорил достаточно долго. Для нормально человека, каким собственно являлся я, его повествование было абсолютной белибердой. Русская речь активно перемежалась вставками на Экстари – то были простые слова или их сочетания, такие как «чистое небо», «трава придорожная», «уютный дом» и прочее … Архицензор весьма умело вплетал эти лингвистические изыски в нашу обычную повседневную речь, делая этим самым ее абсолютно бессмысленной. И, тем не менее, батя воспринимал его повествование как само собой разумеющееся, автоматически кивая головой на эти «ключевые слова». Со стороны могло бы показаться, что беседуют два сумасшедших – один несет откровенную ересь, а второй с ним охотно соглашается … Постепенно у меня сложилось ощущение, что прямо сейчас я наблюдаю, своего рода, процесс «раскодировки сознания». Эдмон как будто ранее расставил своеобразные блоки, а сейчас постепенно их снимал …

– Таким образом – коррустро мания трос! – торжественно закончил свою речь Эдмон и громко хлопнул в ладоши.

На пару секунд подвижный взгляд отца как будто бы замер … Он смотрел на своего собеседника, и я видел – воспоминания мощной волной хлынули в его мозг. В отражении его глаз я как будто бы заново увидел все то, что произошло с нами после того, как мы освободили Лену «из заложников террористов»: прибытие эвакуационной команды из Долины и наше перемещение в иной мир. Только сейчас я осознал, что батя в то время на каком-то уровне воспринимал происходящее вокруг него – то были размытые образы.

А потом отец заново пережил свое пробуждение после того, как «доктора» обработали его организм в реабилитационной капсуле. Вновь испытал восторги по поводу своего обновленного тела. Увидел Архицензориат … Как оказалось, Эдмон, пытаясь успокоить его по поводу судьбы сына, успел очень многое ему показать и рассказать. И даже устроил ему короткую экскурсию по центральному району – Алмастари … В какой-то момент я осознал, что читаю и сумбурные мысли отца, и вижу образы, проносящиеся в его шокированном воображении.

И сейчас ВСЁ ЭТО мощным потоком обрушилось на его неподготовленное сознание! Честно, я на его месте серьезно бы опасался за свой рассудок! На пару секунд я даже испытал нечто вроде нервной дрожи, попробовав представить себе его внутреннее состояние … Подсластить эту горькую пилюлю могло лишь воспоминание о том, что «легенду» отчасти придумывал и сам отец на пару с Архицензором …

Тут нужно отдать бате должное – держался он молодцом! Ну, оторопел правда слегка – понять можно … Вот, сразу видна старая закалка! Батя слегка побледнел, потом кровь прилила к его щекам …

– Ох, ты ж …, – спустя пару минут выдавил он из себя и смущенно осмотрел нас с Эдмоном – так, как будто ему было за что-то стыдно. – Гребаный Экибастуз … Леха, и ты все это время молчал!

Потом отец инстинктивно схватился за нагрудный карман своей рубахи – так, как будто искал сигареты … И ничего не обнаружил …

– Бля …, – непроизвольно прошептали его губы. – Я же, вроде как, бросил …

– Ты – бросил курить?! – воскликнул я, пытаясь отвлечь его от внутренних метаний. – Круто!