Меня затрясло. Закусив губу, с ненавистью уставилась на дрожащие ладони. Ну же, Восьмой побери! С чего вдруг раскисла, с чего позволяю чувствам брать верх? Я ведь тогда совсем бесполезная, ни на что не гожусь, и прав Кирино – надо бежать как можно дальше. Но теперь, когда я почти простила отца, когда вспомнила чуточку больше, разве способна поступить так трусливо?

Развернулась на пятках и со злостью топнула ногой. Если хмырь молился Хеффе, а мэтр – Ксарши, то я буду молиться Скилю, ибо только его милостью остаюсь до сих пор жива и цела. Мне несказанно везло с самого начала и продолжало везти, и потому… потому… да поможет мне Скиль справиться и сейчас.

Не могу создать пламя просто так – вспомню заклинание. Вспомню, чему учил отец, когда я ещё видела в нём лишь королевского следователя Раджети. Прикажу этому дурацкому фитилю зажечься, даже если не фитиль передо мной, а человек. Главное, что не живой. Главное, что не настоящий Лар.

– Athae, – последнее слово заклинания… нет, Слово вырвалось наружу, слетело с губ само. Из-под ногтей заструилась магия, я чувствовала её как никогда раньше, ощущала её кожей.

Пламя взметнулось вверх столпом, ревущее и яростное. Я хотела, чтобы оно обратило тело в пепел, развеяло по ветру, и это уже забытое чувство захлестнуло и повело за собой. Позволило всё сделать так, как надо.

– Последний ром на эту скотину извёл, – горестно вздохнул рыжий, как ни в чём не бывало ковыляя обратно. Лишь опасливо оглянулся в сторону палаток, не проснулся ли от шума Кирино, и ссутулился на бревне у костра.

Меня продолжало трясти, я замерла как вкопанная посреди лагеря, силясь побороть рвущийся наружу крик. Но он так и так не вышел бы, потому что дышать не получалось. Ничего не получалось, кроме как стоять и беззвучно лить слёзы.

Никчёмная, бесполезная, трусливая. Да, справилась сейчас, смогла. Но если бы рядом не было Брика, если бы…

– Советнику расскажем позже.

Получилось сделать вдох и посмотреть на Ри. Он с тревогой взирал на меня, но на лице сияла ободряющая улыбка. А ещё… ещё Брик протягивал мне руку, намекая, что готов пустить под крыло и дать вволю наплакаться.

– Про ром? – нервно хихикнула я и поплелась к нему, поспешно вытирая слёзы и успокаиваясь.

Было грустно и тяжело. Но плакать больше не хотелось.

– И про ром тоже, – устало цыкнул Брик.

Обратный путь слился в один день, длинный и тягучий. Мы вставали, куда-то брели, останавливались на привал, а после – шли уже до темноты, в которой – не без помощи магических огней – разбивали лагерь и спешно ужинали. Днём хмырь дремал в седле одной из ставших вьючными лошадей, ночью – сторожил сон отряда, чтобы солдатам не приходилось дежурить. Еды хватало едва-едва, да и то, по сравнению с совсем уж крохотными порциями остальных, наши с Кирино ещё хоть как-то походили на человеческие: по мнению Цуури, магам, способным защитить всех в случае реальной опасности, сил требовалось куда больше. Нуждавшийся исключительно в чёрных камнях Кир расстраивать капитана не стал и тихонько передавал свою пайку Брику, который посчитал, что всеобщее спокойствие несколько важнее, чем соблюдение справедливости, и потому молчал. А может, дело было в честном обмене – разумеется, ром у Брика был далеко не последний.

На пятый день все свыклись с мыслями о том, что скорым возвращение не будет. Как и с добровольно-принудительной голодовкой. Оставался, конечно, ещё шанс, что вместе с гибелью высшего демона и связанным с этим магическим всплеском всякие мелкие твари расползутся кто куда, и где-нибудь отыщется забредший в глубину Топей олень или кабан. Да и с каждым шагом мы, пусть и немного, но приближались к границе, так что рано или поздно что-нибудь да подвернётся. Грёзы о сочном куске мяса, поджаренном на костре до хрустящей корочки, придавали сил и помогали не свалиться в пучину беспросветного отчаяния.

Однако Кирино действовала на нервы эта неспешная прогулка по Топям. Никогда бы не подумала, что в целом сдержанный и аскетичный хмырь был любителем комфорта. Хотя именно эти мысли и полезли в голову первыми – мол, жизнь при дворе наложила свой отпечаток, а собачий холод и сырость ну никак не походили на уютное поместье. На деле оказалось, что ему куда больше докучало общество людей и необходимость поддерживать целую прорву заклинаний. Внешне он этого, разумеется, никак не показывал – ни тоном, ни поведением. Даже в излюбленном жесте бровь не заламывал, когда я приставала с глупыми, по его мнению, вопросами. К Брику он тоже не особо цеплялся, пусть несколько дней назад мрачно шутил надо всем, что рыжий делал не так. То ли в отместку, то ли чтобы спустить пар.

Видимо, дабы поскорее избавиться от назойливых людишек, Кир был готов на многое. Кроме убийства – искренне хотелось верить, что в этом плане слово он сдержит.

Вечером мы заснули под мерное всхрапывание коней, но утром… утром ни одной из животин поблизости не было. Зато вокруг костра, над которым грел руки самодовольно скалящийся хмырь, полукругом расположилась целая стая хиттэ – сложив длинные лапы вдвое и едва различимо урча, причем не на ультразвуке, а так, что и простые люди слышали. Демоны дёргано и нервно крутили треугольными головами, но послушно ждали команд Кирино – нападать или прятаться в лесу они не торопились.