Шрифт:
Значит, в связи с вопросом «В каком возрасте имеет смысл изучать языки?» надо было бы заняться только определением верхней границы. Но делать это бессмысленно, потому что таковой попросту нет.
Не подумайте, что это мое личное мнение и что я руководствуюсь только личным опытом. Оговариваюсь, так как боюсь, что меня обвинят в субъективности по отношению к людям моего поколения. Приведу несколько тезисов, высказанных на одной из конференций по педагогике в Венском университете:
«Исследования опровергают традиционный тезис о том, что в пожилом возрасте способности к восприятию значительно падают. Вместе с тем исследования показывают, что с возрастом темп усвоения иностранных языков, например, замедляется (по сравнению с молодыми), но результаты, достигнутые за более длительный период, устойчивы в той же мере, что и у молодых».
И еще более ободряет другое положение: «Чем больше умственной работы совершает индивид, тем позднее старится его мозг».
«Не годы следует прибавлять к жизни, а жизнь – к годам», – гласит девиз науки о старении организма, геронтологии. Сейчас, когда средний человеческий возраст увеличился почти на десятилетие, когда растет число людей, которые впоследствии «переквалифицируются» в духовно свежих, полных сил пенсионеров, располагающих к тому же временем, этой новой «жизнью», возможно, станет для многих именно изучение иностранных языков.
Какой язык изучать?
Выбор очень велик!
Если верить библейским сказаниям, обстоятельства, породившие профессию лингвиста, связаны со строительством Вавилонской башни, а точнее – со спором между богом и человеком, разрушением башни и «смешением языков»: при обрушении возникло 72 языка – по числу потомков сыновей Ноя: у Сима их было 26, у Хама – 32, у Иафета – 14.
С тех пор их число (и потомков, и языков) существенно увеличилось. На вопрос, сколько языков существует сейчас в мире, точно ответить невозможно. Если раскрасить языковую карту мира символически, скажем, в семь цветов, то, как и в спектре, между основными цветами возникнет множество переходных оттенков. От итальянского к французскому путь пролегает через лигурийский и провансальский языки; можно условиться считать их четырьмя разными языками, а можно и по-другому – провансальский рассматривать как диалект французского, а лигурийский – как диалект итальянского.
В спектре языков ярче всего выделяются так называемые «мировые языки». «Радиусом действия» они как бы стремятся перекрыть прочие, более «скромные» языки. Сделать это полностью им никогда не удавалось. Даже латыни – в империи, простиравшейся от Пиреней до Дакии. Свидетельство тому – поучительная история Овидия.
На избалованного славой «владыку всех поэтов» рассердился его верховный покровитель, император Август. Воспользовавшись первой же придворной сплетней, он выслал Овидия из Рима, и поэт был вынужден поменять блистательную метрополию на окраину Томы, где жили «варвары», то есть люди, не говорящие на языке римлян. Овидий страдал в ссылке более всего не от стыда изгнания, а от того, что он, некоронованный король латыни, не зная языка местного населения, был обречен на полное одиночество. Hic ego barbarus sum, quia non intelligor nulli («Сам я за варвара здесь: понять меня люди не могут» [9] ), – вздыхал поэт, совершенно справедливо определяя себя в новом положении.
9
Перевод С. В. Шервинского.
Перевести-то его воздыхания можно, но вот понять их в наше время, по-моему, нельзя или по крайней мере трудно. Ныне, когда туризм составляет значительную часть национального дохода многих стран, местные власти наверняка окружили бы иностранца заботой и попытались бы на родном языке путника предложить ему ночлег.
Как изучать языки?
Думаю, что, наверное, самый надежный и самый безболезненный путь, «совершеннейший способ» овладения, скажем, английским языком – это родиться англичанином…
Ну, можно сказать, этого уже не наверстаешь! Кто десять, кто двадцать, кто тридцать, а все мы вместе много лет назад, так сказать, упустили эту возможность.
Впрочем, возможно, что некий человек с самого юного возраста и максимально долго будет жить на территории Англии.
Это уже более доступный, но тоже нелегко осуществимый путь.
Можно, прилежно и регулярно занимаясь языком два, три и более раз в неделю, через четыре-пять лет достигнуть уровня, удовлетворяющего нашим требованиям.
Этот самый обычный, классический способ изучения языка я стремлюсь своей книгой лишь дополнить. Свои соображения я ни за что на свете не назвала бы ни советами, ни рецептами. Мне бы хотелось только рассказать, как практически за 25 лет я достигла в десяти языках уровня, на котором я могу говорить, а в шести – переводить специальную литературу и наслаждаться художественной литературой.
Если бы шла речь только о первой возможности овладения языком, мне бы понадобилось рождаться десять раз. Среди первых десяти названных мною языков фигурируют и такие «сложные», как китайский и японский. (Слово «сложный» я поставила в кавычки не потому, что эти два языка якобы просты, а потому, что «легких» языков нет. В лучшем случае на некоторых языках человек легко научится плохо говорить.)
Волшебного «Сезам, отворись!» для иностранных языков и знания вообще я не нашла. Не нашла, потому что его не существует. И если я все-таки хочу рассказать о своем опыте, то делаю это исключительно потому, что более чем за четверть века учеба никогда не была для меня грузом, а скорее неиссякаемым источником радости. Никогда не взялась бы я за эту книгу, если бы знала, что мое отношение к изучению языков носит сугубо индивидуальный характер. Пишу эти строки потому, что глубоко убеждена: по моему пути может пойти всякий, кто стремится к знанию, для кого приключения на поле логики мышления не наказание, а радость.