— А давайте все успокоимся и не будем себя накручивать, — дядя берет бутылку и освежает бокалы, — предлагаю тост. Может у них там и будет конец света, а у нас уже был в девяностые. Нам больше такого добра не надо. Предлагаю выпить за прекрасное будущее нашей страны! Глаше же всегда есть куда сбежать от их локального апокалипсиса.

Воцаряется временное молчание, пока все чокаются и смакуют вино.

— У Марины Волковой скоро день рождения, — спешу я увести разговор в нейтральное русло, как только ставлю бокал на стол, — мам, как думаешь, что ей можно подарить?

После того, как теплоход швартуется у пристани, предлагаю подвезти Аграфену домой.

— Нет, спасибо, я хотела еще погулять, — отказывается девушка.

Чувствую досаду, что не могу составить ей компанию. Мне нужно развезти родственников. С большой неохотой прощаюсь с Грушенькой и с сожалением провожаю ее взглядом.

Аграфена

С большим трудом покидаю пристань. Мне кажется, что сейчас мы с Глебом те самые заряженные частицы, которые примагничиваются друг к другу. Поэтому каждый шаг требует усилия, иду преодолевая силу тяготения.

Может быть это все звучит глупо, но как иначе объяснить наше сегодняшнее столкновение? Какой шанс встретиться в случайном месте в городе, в котором живут десятки миллионов жителей? Очень ничтожная вероятность, мне кажется. Крайне маленький процент. А встретиться три раза случайно? Вероятность стремится к нулю. Однако какой-то рок сталкивает нас постоянно.

И каждый раз для меня это целое цунами ощущений. Сегодня вообще такое чувство, что у меня состоялся первый секс. До сих пор при воспоминании о случившемся на палубе потряхивает.

Перебираюсь по «муравьиному мосту» в Хамовники. Смотрю на наш теплоход, пришвартованный у пристани. Вижу на верхней палубе какую-то девушку. Интересно, она на меня тоже сейчас смотрит?

Вспоминаю маму Глеба и снова восхищаюсь. Очень породистая женщина с горделивой осанкой. Именно такой должна быть бывшая жена шейха, которая к тому же умудрилась от него ускользнуть. Она до сих пор очень притягательна, а в молодости, должно быть, была редкой красавицей. Сестра Глеба сильно на нее похожа. Чувствую рядом с ними себя совершенной простушкой.

В хамовниках захожу в небольшой продуктовый. Покупаю батон и иду в сторону Новодевичьего кладбища. Посещаю могилу Булгакова, заглядываю к Маяковскому и Вертинскому. Потом устраиваюсь на берегу пруда и кормлю уток.

Смотрю на воду и думаю. Судьба или не судьба? Надолго ли притянулись заряженные частицы. Стоит ли один раз сгореть дотла? Жарко и ярко. Или нужно смирить свои порывы, терпеть долгие безрадостные дни, но знать, что я все сделала правильно.

Сажусь на лавочку и смотрю на купола Новодевичьего монастыря. Я такая грешница. Сижу возле храмов и страстно желаю поддаться искушению. Потом будет наказание, но это потом.

Закрываю глаза и вспоминаю Глеба за столом. Мой взгляд постоянно сползал на его губы, и мне становилось очень жарко. Хотелось протянуть руку и коснуться его щеки, почувствовать рукой легкую щетину. Вспоминаю опасный огонь в глазах мужчины. Что было бы, если бы мы были одни? В этих глазах моя погибель.

Сглатываю и открываю глаза. Уходящее солнце окрашивает красным золотые купола. Я смотрю на них и начинаю читать молитву. Прошу дать мне силы для борьбы с искушением. Вкладываю в эту мольбу всю свою нерастраченную страсть.

Сбоку раздается вежливое покашливание. Вздрагиваю и поворачиваю голову. На другом конце лавочки сидит мужчина средних лет. Я так увлеклась, что даже не заметила его появления.

Рассматриваю мужчину. Серый костюм и серые туфли. Одна бровь выше другой. Вижу только один черный глаз, но почему-то думаю, что второй зеленый.

— Вы иностранец? — выпаливаю я.

— Что? — мужчина нервно смеется. — Нет. И даже не путешественник. Живу вон в том доме, — собеседник куда-то неопределенно взмахивает рукой.

— Простите, просто навеяло, — виновато бормочу я.

— Ничего страшного, я был слишком бестактен и сам напросился на ассоциацию. Просто нечасто сейчас можно встретить искренне верующего человека. А вы были живым воплощением молитвы. Если бы я был скульптором, запечатлел бы вас в этот момент.

— Мне кажется, вы продолжаете проявлять бестактность, — замечаю сухо.

— Не спорю, — легко соглашается мужчина, — а еще я слышал, что вы бормотали что-то про искушение. Неужели вы действительно считаете, что некая внешняя сила способна изменить ваши личные намерения?