Повинуясь порыву, делаю то, чего раньше никогда не хотелось — толкаю дверь магазина и прилипаю к стеклянным витринам.

— Вы ищете что-то конкретное? — обращается ко мне продавец-консультант.

— Нет, просто хочу сделать подарок, — неопределенно веду плечом.

Девушка стреляет глазами на мои руки. Явно в поисках обручалки. Не найдя последнего, задает уверенный вопрос:

— Какие глаза у вашей девушки?

— Небесно-голубые, — мгновенно отвечаю я.

— У нас большая коллекция сапфиров разных оттенков, — консультант указывает на одну из витрин, — вот более светлый вариант.

Достает подвеску из белого золота с голубоватым сапфиром. Украшение лаконичное и строгое. Мне нравится, мышке тоже должно зайти.

— А есть такие сережки? — уточняю я.

— Да, конечно, — девушка победно улыбается.

— Я возьму. А это что? — указываю пальцем в золотую мышку на витрине.

— Это подвеска с кристаллом Сваровски, обычно детям берут, но с голубым камнем тоже есть.

— Я возьму с голубым камнем, — сразу решаю я.

Смотрю, как изделия упаковывают в два разных футляра. В один мышку, в другой набор с сапфирами. Удобно. Можно растянуть подарки во времени. Забираю коробочки и спешу в офис.

Вечером Груша ставит передо мной тарелку с ужином и присаживается рядом.

— Ты знаешь, что твоя мама в курсе наших отношений? — мышка смотрит на меня с напряжением во взгляде.

— Не знаю, но ничего странного, я тебя не сильно скрывал, — беру приборы и начинаю разделывать мясо.

— Она тебе ничего не говорила? — Груша недоверчиво смотрит на меня.

— Что тебя удивляет? Я тоже никогда не комментирую личную жизнь мамы, — пожимаю я плечом.

— У твоей мамы активная личная жизнь? Но она же в разводе. И ты говорил, что она любила твоего отца, — Груша взирает на меня с соверешенно непонятным мне потрясением.

— Ты меня изумляешь, мышка. Мама развелась сто лет назад. После отца ничто не помешало ей еще раз выйти замуж. Она красивая женщина. Естественно, у нее есть личная жизнь, — встаю и достаю из холодильника каперсы.

— Мне кажется, я бы не смогла ни с кем встречаться, если люблю другого человека, — Груша задумчиво смотрит в окно.

— Чисто гипотетически, — начинаю я рассуждать, — если ты меня любишь, и если мы расстанемся, ты до конца жизни собираешься оставаться старой недодевой? — вопросительно выгибаю бровь.

— Именно так, — с вызовом отвечает мышка.

— Ну и дура, — почему-то ужасно злюсь, — я был прав, когда не хотел с тобой спать.

— Если бы у нас ничего не было, тогда бы я осталась просто старой девой, а не недодевой, — взрывается Груша, — потому что я уже тогда любила тебя, и мне никто не был нужен.

Ошеломленно утыкаюсь в тарелку взглядом, продолжаю по энерции разделывать еду. Пару месяцев назад с любой другой девушкой после таких признаний я сразу бы свернул все отношения. Теперь же не знаю, как я должен реагировать. Беру таймаут.

— Ты говоришь глупости, — говорю как можно спокойнее и отодвигаю тарелку, — прости, я что-то больше не хочу. Пойду приму душ.

Стою под горячими струями воды. От признания Груши в груди растекается теплая патока. Но что теперь со всем этим делать?

Накидываю банный халат и прохожу в гостинную. Немного думаю, какой из футляров достать.

Заглядываю в спальню. Груша лежит, уткнувшись в подушку. Кладу коробку на тумбочку и ложусь рядом с девушкой. Тяну ее к себе на плечо и вытираю пальцем слезы.

— Перестань, мышка. Никогда не плачь из-за мужчин. Тем более из-за меня. Ты реально считаешь, что будешь хранить мне верность всю жизнь?

— Реально считаю, — бормочет мне в шею Груша.

— Ты не ведьма, ты моя Пенелопаi, — чмокаю Ракитину в лоб и улыбаюсь дурацкой улыбкой. — У меня есть для тебя подарок.

— Какой? — шмыгает носом Ракитина.

— Закрой глаза и не подглядывай, — командую я.

— Хорошо, — соглашается Груша.

Поднимаю ее с постели и веду к зеркалу. Воспроизвожу картинку из детства. Прижимаюсь к спине Груши и застегиваю цепочку на шее.

— Можно открывать глаза, — уведомляю я.

— Мне очень нравится, Глеб, — негромко произносит Груша, потирая пальчиком камень, — но это очень дорого, я не могу ее принять.

— В таких случаях нужно просто сказать: «Спасибо, любимый!» и благодарно поцеловать, — строго вещаю я, — ты же воспитанная девушка, мышка? Там еще сережки. Я просто не знаю, как их нужно надевать. Примерь сама.

Вручаю Груше чехол, который она рассеянно берет в руки. Взгляд расфокусированный. Кажется, еще не отказалась от своей идеи все вернуть назад.