Юрьич мял пальцами подбородок и всматривался в картинки, а я нетерпеливо посматривал на часы – собирался же учить вождению Маришку, но тут, походу, зависну еще на пару часов – уж я-то хорошо знал этот взгляд дока. А ведь собирался еще в бюро заскочить к Игорю. Ну надо же было сунуться к доку именно сегодня.

– То есть он чувствует все то же самое, что и я? – уточнил.

Вдруг из нас двоих мне это сомнительное счастье выпало?

– Да-да, именно так… – ответил психиатр, и я злорадно ухмыльнулся, посылая доппельгангеру «Еще раз к Маришке прикоснешься – буду пиздить тебя, как резиновую грушу». Надо было сначала к Пашке – попросить его, чтобы врезал от души, пусть бы двойник прочувствовал всю прелесть его отлично поставленного удара. – Но удивительно другое, дорогой мой друг… – док и так, и сяк рассматривал мои снимки и сверял с прошлыми, надолго замолчав.

Я не выдержал:

– Вы сейчас моей или своей смерти от старости ждете? – поинтересовался у него, цедя слова сквозь зубы. – Что там еще, твою мать?!

– Дело в том, что… хм-м… – док проигнорировал мою вспышку ярости и нетерпения, подсовывая снимки под зажимы на подсвеченном стекле. – Эта субличность не создает для вас барьеров, активность разных частей гиппокампа – центра памяти обо всех событиях жизни – полностью активна!

– Вадим Юрьевич, будьте проще! – взмолился я. – Я не сыплю полицейскими или военными словечками, а что я должен понять из всего, – покрутив рукой, обводя эти картинки, – этого? Я ваших институтов не кончал! Что вы хотите этим сказать?

– Или Егор прекратил выполнять функцию защитника и перестал реагировать на триггер… – док перевел взгляд на меня, любопытный такой, вопросительный.

Я его сейчас точно медленно душить начну!

– Перестал, – кивнул я, помня, как док объяснял, что Марина – триггер Егора, а не мой. Это тогда многое объяснило в его поведении в присутствии моей зефирки, а теперь становилось понятно и его молчание все эти месяцы – моя девочка его больше не «вызывала». – То есть Егора больше как бы и быть не должно?

По-моему, это логично. Нет тела – нет дела.

– Я подтверждаю, – пристально посмотрел на меня док, – что его и нет больше.

Ага, как же!

– Он есть, и он стал сильнее.

Юрьич на это покачал головой:

– Это не он. Не Егор.

На письме я бы свое состояние после этого заявления обозначил бесконечной строчкой точек. А так только глаза вылупил и челюсть отвалил. Когда дар речи вернулся, вышептал:

– То есть?

– Видите ли, мой друг, мы с вами не закончили исследование субличности, называвшей себя Егором, как вы помните, – надавил голосом, пеняя мне, что так и не явился ни разу на все его приглашения завершить серию исследований моего двойника. Но он же не вылезал, а кому охота лишний раз к психиатру соваться? – У меня было подозрение на то, что он и сам имеет субличность…

К такому меня жизнь не готовила. Я точно псих. В геометрической прогрессии. Геометрический псих. Треугольник Пенроуза. Занимательная математика, блядь!

– …при расщеплении личности происходит фрагментация сознания и воспоминаний. Каждая из личностей имеет доступ только к конкретному участку памяти, поэтому какие-то события выпадают из нее при переключении… – док продолжал, а я, оглушенный новостью, кажется, пропустил что-то из его объяснений, – …так было с Егором. Но в случае с этой вашей новой субличностью этого не происходит. Вы оба обладаете полной памятью, и вы, Виталий, должны знать все, что знают ваш исчезнувший и новый двойник. Кстати, весьма приятный молодой человек, с хорошим чувством юмора. Очень похож на вас.

– Пф, – не сдержался я. Как-нибудь потом, когда времени больше будет, послушаю запись сеанса гипноза, что там мой отщепенец намяукал. – Просто душка, да-да! Взял и… кхм… занялся сексом с моей невестой.

Док аж очки с носа уронил и на меня, как на клинического идиота, уставился:

– Так вот чем вызван ваш приход и просьба выставить его «на хер», как вы изволили выразиться, – дошло до него под венец моего терпения, и я только руки развел – подробностей не будет, но взглядом дорассказал психиатру историю секса «втроем». – Височно-теменной узел, в том числе и угловая извилина, которые отвечают за формирование ощущения саморасположения и телесное самовосприятие, активна, когда активны обе ваши личности, поэтому вы чувствуете одно и то же, – он покачал головой, будто устал объяснять неразумному мне простые истины. А у меня уже глаз дергался от его терминов. – Виталий Семенович, ваш новый двойник совершенно ничего от вас не скрывает, вам доступна его память, вы друг для друга – открытые книги. И мне показалось, что он ждет, пока вы что-то вспомните. Возможно, вам стоит побеседовать по душам. Судя по графике, – постучал он кончиком карандаша по одному из снимков, – вы и общаться должны в режиме, как сейчас принято говорить – онлайн…

И снова взгляд пытливый такой, того и гляди пилу возьмет и вскроет мне череп, чтобы натурально в нем покопаться. Чур меня…

– Местами, – скупо ответил я на это.

Пусть сам догадывается, что я имел в виду. Достал уже загадки загадывать! К Маришке хочу, мать твою!

– Ну, поскольку это новый для вас, кхм… компаньон, то нужно заново учиться не «выключаться»…

Мне это нескольких лет стоило с Егором, если что. Он сейчас издевается?

– …Но ваши провалы не будут длительными, как бывало с Егором. Эта ваша субличность слаба и малофункциональна…

Опять двадцать пять!

– …Этот парень может быть лишь в каких-то конкретных ситуациях сильнее вас или в некотором роде способным делать то, что не можете делать вы, – таки заметил, как я раздраженно и недоверчиво закатил глаза, – но он не способен на длительное функционирование и не рвется стать основной личностью, хотя, как часто делают другие альтер-эго, может имитировать вашу частично или полностью…

…на меня смотрел с наглой ухмылкой… я сам: