Мама, увидев меня в таком состоянии, начала беспокоиться и с подозрением расспрашивать, чем я занимаюсь и почему меня уже с первой недели заставляют работать в выходной день. Я же стойко игнорировала вопросы, сообщив, что не стану повторять одно и то же каждому отдельно, а дождусь, пока вся семья будет в сборе.

От еды я отказалась – перед уходом успела забежать в кафе в Верине. Уж очень мне понравилось, как готовит шеф-повар ресторанчика, где я обедала. Сегодня повар даже вышел меня поприветствовать. И представился Сашаршиас… Я честно пыталась запомнить его длинное сложное имя, он увидел, что мне явно не светит произнести это даже один раз, поэтому улыбнулся и сказал, что единственному здесь живому человеку, пожалуй, можно называть его просто Сашей. Со смехом я рассказала, что меня тоже так зовут.

Саша признался, что ему очень приятно и совершенно несложно кормить меня особыми блюдами, так что я могу приходить чаще. Они мне только рады. Такое отношение было очень приятно, да и еда в Верине поражала воображение и вкусовые рецепторы, поэтому отказать себе в неземном обеде я просто не смогла.

Потом, уже от официанта, я узнала, что, вообще-то, Саша не только шеф-повар, но и владелец ресторанчика.

Наконец, когда отец позвонил сообщить, что не сможет вернуться до вечера, а сестра проорала, что занята в онлайн-игре, я, собрав оставшихся родственников в одной комнате, рассказала, где работаю и с кем.

– Люцифер?! – бабушка ужаснулась и трижды перекрестилась.

– Да, ба, Люцифер, что в этом такого? Он испанец, да к тому же из светской семьи, может, для них подобное имя совершенно нормальное. – Я попыталась сгладить углы.

– Нехристи, – тихо пробурчала она.

– Саш, неужели тебе нравится работать секретаршей? Это как-то… ты ведь училась столько лет, а теперь все бросила и стала простым секретарем… – Мама не могла скрыть своего настороженного отношения.

– Мам, много ли мне принесла радости моя прежняя работа по специальности? Мы недавно чуть не умерли, и я просто решила сменить род деятельности. А тут как раз подвернулась возможность.

– Возможность?

– Да, на самом деле ты встречалась с моим работодателем…

– О чем ты говоришь? – мама даже заерзала в кресле.

– Помнишь блондина в больнице?

Она кивнула.

– Я слегка приврала в тот день. Он действительно ошибся палатой, когда искал друга, но был довольно любезен, и мы поболтали. Люц обмолвился о поисках секретаря, а я набралась наглости и предложила свою кандидатуру. Он провел со мной собеседование и позвал работать с ним. Я знала, на что иду. Что график очень загруженный, что будет много дел, и что по выходным тоже буду занята. Зато это прекрасная возможность попробовать что-то новое, поработать в крупной международной компании, в сфере информационных технологий, да еще и с иностранцем-начальником. Просто пожелайте мне удачи, пожалуйста. – Закончила я с нажимом.

– Тебе не нужна удача, у тебя и так все получится. – Мама встала, подошла ко мне, стоявшей у стены, и обняла.

Дедушка только спросил, все ли мне нравится, и когда получил утвердительный кивок, сказал:

– Ну вот и все, раз нравится, работай на здоровье. Нечего себя мучить.

Бабушка опять проворчала что-то про иностранных нехристей, но громко спросила совсем о другом:

– Платят-то хоть хорошо?

– Вполне, я буду получать больше, чем на предыдущей работе, – улыбнулась я, но цифры озвучивать не стала.

На этом, кажется, вопрос был закрыт. И день кончился вполне приемлемо, учитывая, что его остаток я провела с семьей. Вот только на следующий все вернулось на круги своя. С самого утра сестра закатила маме истерику. Повод оказался стандартным – борьба за свои права. Все то у нас Олесю принижают и угнетают. Давление на ребенка выражалось в просьбе мамы, наконец убрать за собой гору грязной посуды, которую Олеся накопила за несколько дней у себя в комнате. После того как мама пригрозила лишить ее денег на карманные расходы, начался новый виток обвинений. И насилие над ней финансовое, и принуждение к незаконному детскому труду, защиты детей на нас нет! Мне было бы смешно от этого циркового представления, если бы бабушка тихонько не поддакивала и не упрекала маму в том, какая из нее плохая мать, а Олеся своими криками не довела маму до слез. Отец даже не пытался вмешаться, а когда я наконец не выдержала, подошла и наорала на эту великовозрастную эгоистичную идиотку, наоборот, грубо высказал, что я не имею права так разговаривать с сестрой. Пришлось заткнуться, чтобы ситуация не превратилась в огромный скандал, но внутри все кипело и клокотало от бессильной ярости, от злобы на себя, на всех вокруг за несправедливость, за то, что никак не могу защитить дорогого человека от боли.

Настроение было испорчено, и я поняла, что даже ради мамы, просто не могу заставить себя остаться. Попрощалась только с ней, собрала сумку и уехала, перед уходом шепнув, что у себя жду ее в любое время, пусть только предупредит заранее. Но лишь ее одну.

Люцифер моего столь раннего возвращения на работу не ожидал, а увидев выражение лица, тут же спросил: что стряслось.

– Я просто не могу выносить свою семью. Как вообще терпела столько лет?!

Я выдвинула стул напротив Люца и со звуком, похожим на полурык-полустон, плюхнулась на него.

– Все так плохо?

– Не то слово! Мои родственники – зло в чистом виде! Меня буквально распирает от гнева.

Люцифер подошел к шкафу с документами, открыл внизу небольшую дверцу и достал начатую бутылку рома. Наколдовал на столе бокал и от души наполнил. Впервые в жизни я быстро, всего в несколько глотков, выпила столько крепко алкоголя. Внутри все запылало, горло жгло огнем. Я скривилась, но через несколько мгновений отпустило.

– Саш, не переживай ты из-за этих людей! Все равно они все умрут. А если захочешь, то умрут скоро! – выдал Люц.