– Не запрещено, а рекомендован постельный режим! – отрицательно покачала головой Ровина. – И, если я разрешу тебе выйти из комнаты, тебя заберут в лазарет! – развела руками Ровина. – Так что сидим в комнате спокойно и откладываем подвиги на другой день.

Ловинья не хотя снова улеглась в кровать, и нерешительно с надеждой спросила:

– Может тогда мне можно позвонить как-то маме?

– Маме? – как-то напряженно переспросила Ровина.

– Ну да…моей маме Тамрико. – удивилась её реакции Ловинья.

– Ах, Тамрико…– облегченно выдохнула Ровина. – на секунду мне показалось, что ты про нашу настоящую маму… конечно можно, я сейчас принесу земной телефон. Ты же номер знаешь? – и она как-то поспешно вышла из комнаты.

Ловинья недоуменно проводила её взглядом и пожала плечами. «Странная какая-то!» подумала она. Но предвкушая разговор с мамой как-то сразу забыла об этом.

– Вот и телефон! – преувеличенно радостно прибежала Ровина. – звони. Ловинья посмотрела на неё и заметила следы от дорожек слёз на её щеках, расстроилась, но ничего не сказала. Понятно, что Ровине до сих пор тяжело, ведь мамы по сути у неё никогда не было. Саму то её Тамрико вырастила, как родную. Ловинья чувствовала, что по сравнению с ней, Ровина ещё сущий ребёнок, и ей так не хватает близкого и родного человечка. «У меня как будто появилась младшая сестрёнка. – нежно подумала она. – А ведь мы близняшки. Видать разница в воспитании чувствуется.»

– Спасибо. – стараясь вести себя как ни в чём не бывало Сказала Ловинья.

– Это специальный, для связи с Землей. По королевству мы пользуемся ментальной связью или чарофонами, но они дороги и не у всех есть. – объяснила ей Ровина.

Ловинья быстро набрала знакомый номер и радостно стала ждать ответа. Ровина сидела в ногах её кровати и грустно слушала оживленный разговор между Ловиньей и Тамрико. «А я никогда никого не называла вслух мамочкой, только мысленно». – думала она, стараясь сдерживать слёзы.

Ловинья со своей проницательностью была права. Тамрико растила её как родную. Были и обнимашки, и сказки на ночь, и поцелуйчики, и нежные слова. В то же время её с маленького возраста приучали к ответственности и самостоятельности. Быть ответственной за свои поступки, думать наперёд, расставлять приоритеты. В цирковой жизни без этого никуда.

Ровина же росла в атмосфере полного обожания и баловства. Кристамус не имел много времени для общения с ней и поэтому задаривал её подарками по поводу и без, словно извиняясь за это. Маму и отца её по сути заменили няньки и слуги, которые мгновенно исполняли каждое её желание. Вроде все жалели маленькую принцессу сиротку, а материнской любовью никто не смог проникнуться. Чего уж удивляться, что вроде всего у неё в жизни было много, чего только пожелает, а вот любви мало.

Потому-то Ровина так хотела внимания Арвиса, и так обрадовалась Ловинье-Ксюше, когда та вернулась в их жизнь. Она надеялась, что наконец-то кто-то её полюбит по- настоящему. Нет, отец, Кристамус её любил, но по-своему, не показывая своих чувств напоказ, он же король! Никаких объятий, нежностей и поцелуев на ночь. А это так нужно детям, особенно девочкам.

А в это время Кристамус перенесся в замок Зиморы. «Сейчас поздний вечер, солнце скоро сядет и можно поговорить с Розимой, – думал он. – Как-то поиск осколков мы не обговаривали». Он прошел в гостевую залу и сел за накрытый стол. Послышались грузные шаги и сердитый голос, распекавший слуг. – Заморожу всех, бездельники! – яростно бушевала Зимора в соседней комнате. Слуги, бывшие в гостевой зале, жались по углам и с надеждой поглядывали в окно – вот, вот солнце сядет.

Вот гаснет последний лучик. Дверь отворилась Зимора вступила в гостевую дыша гневом и злостью. Но по мере затухания солнечного света, фигура Зиморы претерпевала изменения, и вот уже не грузная злая женщина, а молодая и стройная фигурка словно плывет по воздуху.

– Здравствуй, моя любимая жена! Моя Розима! – поднялся Кристамус. – я соскучился, так долго не виделись. Так хочется тебя обнять…

– Не надо, осторожно, дорогой, не забывай, что можно заморозиться. – Розима выставила руки вперед в запрещающем жесте.

Кристамус сник и опечаленно опустился в кресло. Он не сводил глаз с жены и старался все-таки улыбнуться.

– Ну что ты опечалился, Крис! – жена постаралась поднять ему настроение. – Мне уже донесли, что Ловинья вернулась, значит скоро закончится этот кошмар, и мы снова заживем счастливо!

Розима уселась за стол и с видимым удовольствием осмотрела приготовленные угощения.

– Давай поужинаем, мой милый супруг, не будем печалиться, а потом все обговорим. Ты же знаешь, что днем, пока я Зимора, я могу есть только сырую, замороженную пищу, а она мне совсем не по вкусу.

Она с аппетитом стала ужинать, а вот Кристамусу еда не лезла в горло. Он нетерпеливо ерзал за столом и еле сдерживался, чтобы не заговорить. Прекрасно зная, как чтит его жена спокойствие во время еды, и он старался изо всех сил не портить ей такую долгожданную ею трапезу. Наконец она насытилась и благосклонно кивнула ему:

– Рассказывай, а то твое нетерпение очень заметно. Но сначала расскажи мне о дочери. Мои шпионы уже мне доложили о ней и даже чароснимок по чарофону отправили, но все же ты отец, лучше все расскажешь.