Несколько секунд длилась немая сцена – глаза в глаза. Благоговение и одержимость, бывшие в глазах жреца, сменилось изумлением, а затем не верящей радостью. Дрожащей рукой он приподнял подбородок девушки и обвел заскорузлым пальцем родинку в виде звездочки, расположенную над её губой.

– Ты вернулась! Всё получилось! Спасибо Великому Майну!

В этот момент психика девушки не выдержала, и она с облегчением окунулась в обморок.

Жрец же воздел руки кверху и зашептал молитву. Его глаза увлажнились. Легко подхватив тело девушки на руки, он бережно перенес ее на топчан, стоявший в углу и взмахом руки, деактивировав шумовой полог, призвал служанок. Те появились по первому зову и застыли у порога. За много лет служения королю Хрустального Королевства – Кристамусу, он же был и жрецом, они уже привыкли ничему не удивляться.

Жрец же тем временем, не приводя девушку в сознание, уколол девушке палец блестящей иглой и капнул каплю ее крови на круглый светящийся алмаз, висевший у него на шее. Алмаз полыхнул кровавым светом и снова засветился ровно и безразлично.

– Алмаз признал наследницу, Великий Майн не обманул, предначертание сбылось…значит именно сегодня истек срок договора…

Рядом заахали потрясенные этими словами служанки.

Жрец сурово взглянул в их сторону и пробурчал:

– Цыц, квохчушки, чего закудахтали, не ваше дело…Отнесите ее в комнату сестры, приведите в чувство и позаботьтесь о ней. Головой за нее отвечаете, а я займусь благодарными молитвами Великому Майне. Да держите язык за зубами о возвращении…– и он глазами показал на бесчувственную девушку. Одна из служанок подхватила легонькую, как перышко, Ловинью на руки, и они удалились.

Жрец, не обращая внимания на лежавшую на алтаре «жертву», встал на колени перед золотой статуей бога Великого Майна и стал бормотать молитвы и бить поклоны.

Жертва, коим был молодой парень, был, конечно, рад случившейся отсрочке, но в то же время и слегка раздосадован, ведь теперь его положение продлевалось на неопределенное время. Он мысленно уже подготовился принять смерть, как настоящий воин, а тут такая ситуация. Он шевелил по очереди руками и ногами, связанными ремнями, чтобы не застаивалась кровь и одновременно, растягивал путы. Врожденный оптимизм, легкий характер и хитрый ум, не давали ему унывать.

– Ваше Хрустальное Величество, может по такому случаю, снова меня выслушаете? И в мыслях не было замышлять ваше убийство, а что в дочь вашу влюбился, то виноват, но сердцу не прикажешь.

Осмелился подать он голос, заметив, что жрец поднялся с колен. Тот неспешно обернулся и задумчиво посмотрел на несостоявшуюся жертву. Он думал долго, оглаживая небольшую белую бородку, тонкими пальцами и вонзив свой взгляд в лицо воина. Время для обряда уже ушло, да и все произошедшее не могло пройти бесследно. Не зря же Ловинья успела упасть на него за секунду до удара жертвенным кинжалом.

– Стало быть ты еще нужен здесь, раз Великий Майна устроил все таким образом. В оборот ты пока уже не пригоден, надо подумать, что с тобой делать…до следующего парада планет.

Взмах посохом, ремни сами собой распутались, и Арвис под гипнозом прошагал в угол, отгороженный решеткой. Там магия его покинула, и он смог наконец-то размять затекшие суставы.

– Ну, раз такое дело, не дадите ли мне для поддержания сил хоть какой-нибудь перекус? – снова подал он голос, видя, что Кристамус в хорошем расположении духа.

Жрец угрюмо глянул на него, но видимо мысли о вновь обретенной дочери, вновь скрасили его настроение, и он милостиво кивнул:

– Тебя накормят, а я буду думать.

Жрец решительно покинул темную жертвенную, от чего освещение в пещере тут же пропало. Теперь только тонкий луч света проникал сверху через маго-отводную трубу, в которую упала Ловинья, и давал немного света пленнику.

– Теперь я твой должник навеки, прекрасная Ловинья. – прошептал Арвис и привычно дотронулся до вещицы, висящей у него на шее.

Ксюша открыла глаза, как ей показалось, через одно мгновение. Обвела растерянным взглядом комнату и попыталась сесть. Как странно – она упала в обморок в какой-то мрачной пещере, а открыла глаза уже в светлой уютной комнате. Мало того, около нее сидела молоденькая девушка по виду не старше ее, и с радостным нетерпением вглядывалась в ее лицо.

– Ловинья, дорогая, я так рада, что ты вернулась…

Голос девушки срывался от волнения, и она почти шептала, в то же время, заключая ладошки Ксюши в свои и прижимая их к сердцу. Ксюша же была настолько потрясена, что только молча наблюдала за ней не в силах ничего отвечать.

– Где я? Что происходит?

Наконец с трудом смогла выдавить из себя она. Девушка с улыбкой погладила ее по волосам и радостно сказала:

– Ты дома, ты вернулась домой!

– Как дома?! Это не мой дом…, что происходит?

Слова застряли в ее горле, когда она вдруг осознала, что смотрит на девушку и видит в ней свое отражение, то отражение, которое она вот уже почти 16 лет видела в зеркале. Темно-голубые глаза, вздернутый носик, пухлые губы, маленькая родинка над губой, изогнутые темные брови, обыкновенная и такая родная внешность…, на другой девушке… Та, словно, читая ее мысли сидела и проводила пальцем по щекам, носу и подбородку, закончив тем, что опустила подбородок и остановилась пальцем на родинке в форме звезды над губой.