Шрифт:
Пожевав губами, Варданян подсказал:
— Нужно сообщить в компетентные органы.
— Уже, — улыбнулся я. — Директор УПК оказался одноклассником и одним из близких друзей Леонида Васильевича Гайкова.
Иван Араратович пропотел и поспешил заверить:
— Я ни словом, ни духом!
— Само собой, — покивал я. — Причастность Леонида Васильевича недоказуема — помещение под УПК он выдал совершенно законное, и де-юре предъявить ему нечего. Однако мы, секретари ЦК ВЛКСМ, обязаны служить примером для окружающих.
— Леонид Васильевич должен был лично проверить это УПК, — кивнул Варданян, на глазах возвращая душевный покой.
— Следствие сейчас допрашивает друга товарища Гайкова и старательно проверяет документацию и финансовые потоки УПК, — продолжил я. — К завтрашнему утру доказательства нечистоплотности этой пошивочной, — указал на трусы. — Будут успешно добыты. На завтрашнем совещании я собираюсь поднять вопрос о снятии товарища Гайкова с должности — да, он не причем, но история, прямо скажу, «с душком».
— Личный контроль — одно из главных качеств управленца, — кивнул Иван Араратович. — А к выбору друзей нужно подходить ответственно. Они, понимаешь, рационализируют, — фыркнул на трусы. — А у рабочих и крестьян трусы потом не держатся.
Почти моя цитата! Великие умы воистину думают одинаково.
— Я рад, что наши с вами взгляды на социалистическую справедливость сходятся, — улыбнулся я, поднялся и протянул руку. — До завтра, Иван Араратович.
— До завтра.
Глава 11
Кооперация не обошла и такую сферу жизни Советского человека как гигиена. По всей стране начали открываться и закрываться — если прогорел, это нормально — коммерчески ориентированные банные комплексы разного формата: от обычных, очень похожих на общественные, базовой комплектации и предельно утилитарного назначения «помывочных», до лакшери или около того саун. Конкретно та, в которую я привел коллег, расположена в центре и специализируется в основном на интуристах. Принадлежит мне, через КГБшное «прокси» в виде майора в отставке. Сегодня клиентов не принимает — спецобслуживание.
Баня — это не только приятный и полезный способ очищения организма, но и способ аппаратной борьбы — наш народ и его руководители поняли это очень давно, и кто я такой, чтобы менять вросший в менталитет с корнями обычай?
Ковш зачерпнул воды из тазика с запаренным пихтовым веником и выплеснул на раскаленные камни. Наполненный ароматом хвои, обжигающий пар принялся заполнять парилку, и я вернулся на верхний полок, к Ивану Араратовичу — ну и что, что попрощались? Разве нельзя переиграть? — и Леониду Николаевичу, абхазскому негру и кандидату в Секретари. Только посмотрите на нас — армянин, русский и негр делают одно большое дело, какая трогательная демонстрация дружбы народов!
А вот у сидящего в гордом одиночестве на полке нижнем товарища Лазарева, прелюбодея и действующего Секретаря, символизм другой — глубины личного нравственного падения.
— Все основано на физике, — когда первый жар спал, продолжил я вербовку. — Рычаг! — поправил банную «буденовку» на голове. — Вот вы, товарищ Лазарев, при помощи, так сказать, своего рычага, вручили мне в руки рычаг метафорический — воздействия на вас.
Соседи по полку хохотнули, товарищ Лазарев грустно вздохнул — зря, потому что раскаленный воздух обжег легкие и заставил прелюбодея закашляться.
— Несознательные товарищи обвиняют Партию в том, что она «лезет гражданину в постель». Разумеется она лезет! Неразборчивый в половых связях гражданин, особенно если он на подразумевающей доступ к государственной тайне должности, рискует дать злоумышленнику рычаг воздействия — то есть становится опасен для общества. В вашем случае, Константин Петрович, компромат угодил в хорошие руки — в силу слабости вашего характера нам всем будет лучше, если за глотку держать вас буду я, а не, например, агенты ЦРУ.
— Очень повезло, — смиренно признал Лазарев.
— Леонид Николаевич, простим единичную слабость, которую Константин Петрович искупит ударным трудом на благо отечества? — повернулся я к негру.
Научился у деда Паши спрашивать мнение сначала у младших по званию. Партийная дисциплина у кандидата в секретари имелась, но и рассадка в парилке не осталась без внимания:
— Если товарищ Лазарев поклянется впредь не ронять морального облика Советского комсомольца, я за прощение — за одного битого двух небитых дают.