– Не «возле какой-то», а возле Бани-Рашад, – поправил он. – Как видишь, всё один к одному. Будет завтра о чем поговорить с Абульабедом.

– Кто такой Абульабед? Пустынный джинн или халиф из «Тысяча и одной ночи»?

– Скорее, разбойник, – рассмеялся Мики. – Атаман «рюкзачников», которые отрезали голову твоему Кропоткину.

– Карподкину.

– Как скажешь. Ему теперь без разницы. А Абульабеду и вовсе пофиг, как его звали. Я встречаюсь с ним завтра в Долине.

– Возьмешь меня с собой, – твердо проговорила я.

– Вот еще! Зачем ты там? Бедуины ведут переговоры только с мужчинами, а женщины для них…

– …Дешевле скота, – кивнула я. – Знаю. Я нужна тебе не для переговоров, а чтобы он поверил, что ты теперь вместо Нисо. Ведь Мени рассказал им о последней секретарше Нисангеймера. По дикарской мужской логике, кто спит с секретаршей, тот и начальник. Раньше меня возил Нисо, теперь возишь ты. Значит…

– Значит, я и начальник, – задумчиво продолжил Мики. – Что-то в этом есть. Пригодишься и микрофон нацепить. Женщину они не станут обыскивать.

– Микрофон? Зачем микрофон?

– Для Зива. Он будет прикрывать нас на всякий случай. Издали, через оптический прицел. Пусть слышит весь разговор – так надежней.

Назавтра мы выехали чуть свет, оставив Малыша на попечение приглашенной с вечера девушки-помощницы. У перекрестка Альмог нас ждал Зив за рулем видавшего виды джипа природоохраны. Пересев к нему, двинулись дальше – на север, по девяностому шоссе, а еще километров через тридцать свернули налево по едва заметной грунтовке, вьющейся вдоль узкого неглубокого ущелья, и ковыляли там с кочки на кочку, пока Мики не сказал «хватит». Зив достал из багажника винтовку, скатку, рюкзак и с поразительной быстротой вскарабкался вверх по склону.

– Слышишь, какая тишина? – зевнув, проговорил Мики. – Наслаждайся. По уговору встреча через два часа, но он наверняка опоздает. Важного человека положено ждать. Хочешь – свари кофе. Зив наверняка захватил примус и все такое прочее.

Он еще раз зевнул и немедленно задремал, воспользовавшись солдатским умением засыпать не когда хочется, потому что хочется всегда, а когда выпадает свободная минутка. Мне не хотелось возиться с примусом и вообще не хотелось двигаться, чтобы не нарушать спокойствия пустыни. Я примостилась на придорожном камне и стала вслушиваться в музыку тишины. В таких местах мне обычно кажется, что я пришла на концерт. Здешняя тишина только прикидывается тишиной. На самом деле она наполнена шепотом утреннего ветра, шелестом солнечных лучей, суетливой побежкой мелких грызунов и скорпионов, плавным скольжением змей, потом камней, движением сухих трав, дыханием остывшей за ночь земли. Нет ничего торжественней и мощней этой музыки…

– Бетти, проснись! Они едут!

Я проснулась оттого, что Мики тряс меня за плечо. Солнце уже стояло высоко. Снизу из ущелья доносился звук моторов.

– Пересядь в тенечек, вон туда, к стенке, – скомандовал Мики. – И поправь микрофон. Зив, братан, как слышишь? Брось что-нибудь, дай знать.

Сверху тут же скатился камешек. Я пересела в тень, к примусу, и отхлебнула кофе из стаканчика. Кто-то дрыхнет, а кто-то варит кофеек… Жаль, Зива не угостить. Вот уж кому сейчас несладко на солнцепеке.

Бедуины подъехали на двух пикапах «Исузу» – в каждом по трое. Из первой машины вышел молодой парень, не говоря ни слова, осмотрелся, несколько раз прошелся вперед-назад и вернулся в кабину. Минуту-другую не происходило вообще ничего. Мы с Мики, потягивая кофе, глазели на бедуинов в пикапах, они глазели на нас сквозь ветровые стекла. Наконец хлопнула дверца второй «Исузу». Мужчина в длинной белой галабие и красном клетчатом головном платке постоял, разминая кости, шумно вздохнул и двинулся в нашу сторону. К нему присоединился давешний парень из первого пикапа. Оба присели на корточки рядом с нами. Как и предсказывал Мики, они смотрели только на него, полностью игнорируя присутствие низшего существа, то есть меня. Что живо напомнило мне наш недавний визит в Бней-Брак.

Мики молча наполнил два чистых стаканчика и поочередно протянул их гостям. Гости взяли, не поблагодарив даже кивком.

– Подарил ли мне аллах высокую честь говорить с шейхом Абульабедом? – нарушил Мики затянувшееся молчание.

Старший важно кивнул. На вид ему было лет сорок-сорок пять.

– Как твое имя? – спросил он. – И что тут делает эта женщина?

– Милостивый шейх может звать меня Шахаром, – ответил Мики. – А женщина – моя секретарша. Возможно, шейх ее помнит: раньше она была с Нисо, а теперь перешла ко мне.

Бедуин покачал головой:

– Не помню. Нисо приезжал ко мне с другой секретаршей.

– Он их часто менял, – ухмыльнулся Мики. – Эта оказалась последней. Я привез ее сюда, чтобы ты убедился, что все у нас будет по-прежнему.

Абульабед отхлебнул из стаканчика и поставил его на землю.

– Не обижайся, Шахар, но вы не умеете варить кофе. И прятать снайперов тоже. Кто у тебя там наверху? – Он кивнул в направлении Зива. – Думал, мы не заметим? Вон камешки на дороге. Вот след на склоне. Вон сломанная колючка.