– Пристегнись! – кричал Толик и выключал музыку.

Светлана в отместку изо всех сил била его ладонью по коленке и снова включала музыку. Толик мужественно молчал, стиснув зубы и играя желваками, и гнал машину по темному шоссе.

– Я никому не нужна! – голосила Светлана, заламывая руки. – Никому! Всем от меня нужны только деньги! И даже детям! А я же просто женщина! Я хочу всего лишь большой и чистой любви! Я устала всех и всё контролировать и рубить бабло! Слышишь меня! Ты – мужик, а не я!

Толик молчал и сурово смотрел на дорогу, играя желваками. Светлана нашла в бардачке бумажные платки, громко в них сморкалась и вытирала слезы.

– Пристегнись, я сказал! – крикнул Толик.

Он наклонился к Светлане, дотянулся до ремня безопасности и пристегнул ее. Светлана тут же отстегнулась. Ремень безопасности мешал ей бить Толика по коленке. Толик снова ее пристегнул. Машина петляла.

– Жестокосердный! – сквозь сморкания и икания всхлипывала Светлана. – Ну почему ты не хочешь меня услышать? Я не хочу добывать мамонта! Я хочу быть обычной среднестатистической теткой, сидеть дома, варить борщи и лепить котлеты. Но я не могу себе этого позволить, потому что совершила чудовищную ошибку всей своей жизни, выйдя за тебя замуж двадцать лет назад! Ну почему? Ну почему ты совсем не такой, каким должен быть?

И она снова из последних сил стукнула Толика ладонью по коленке.

В этот момент, как раз на повороте, Толик немного не справился с управлением, и машину занесло. Двухметровые баффели, второпях непрочно закрепленные Толиком на крыше машины, полетели в разные стороны и рассыпались по дороге и обочине.

Толик резко затормозил. Светлану подбросило на сиденье, и, если бы не удержавший ее ремень безопасности, она бы в этот момент летела через лобовое стекло к звездам.

Толик включил "аварийку", вышел из машины и оценил масштаб бедствия.

– Поехали! Брось эти палки! – крикнула Светлана из машины, опуская стекло.

– Надо быстро собрать, пока никого нет! – крикнул Толик и пошел собирать баффели с дороги.

– Поехали, я сказала! – крикнула Светлана из машины. – Мне в туалет надо! Срочно!

– Иди в кусты! – крикнул Толик, продолжая собирать баффели.

– Какие еще кусты! – оскорбленно крикнула Светлана.

Толик не ответил.

Светлана вылезла из машины, вышла на середину шоссе и растерянно осмотрелась, пошатываясь на каблуках.

– Тут кустов нет! – сквозь слезы крикнула она.

В ответ ей была тишина. Толика исчез. Светлана, дрожа от ночной прохлады, испуганно осмотрелась и прислушалась.

– Толик!!! – громко завопила она.

– Что ты орешь? – сердито крикнул Толик, вылезая из канавы с баффелями в руках. – Быстро баффели собирай, пока машины не поехали!

Светлана, увидев вдалеке свет фар приближающегося автомобиля, спотыкаясь на высоких тонких шпильках, пошла искать баффели.

Несколько машин уже подтянулись и стояли, мигая фарами в ожидании, когда Толик и Светлана расчистят путь.

– Какой же ты бездушный паразит! – рыдала Светлана, собирая с дороги баффели, и зашвыривала их на крышу машины. – Тебе сраные баффели для бани дороже меня! Хоть обоссысь, хоть сдохни!

Толик мужественно молчал, играя желваками, и яростно укреплял баффели на крыше машины.

Поезд выехал за пределы вокзала и набирал ход, удаляясь от прекрасного Санкт-Петербурга с вкуснейшими эклерами, от холодной, как металлические щипцы, Ангелины Викторовны и от донорской спермы неизвестного мужчины. Тихо и убаюкивающе стучали колеса. Вера отдернула занавеску и посмотрела в окно, но в сумерках было уже ничего не различить, и в темном стекле она увидела только свое отражение.

Зазвонил телефон. Вера достала телефон из сумки и посмотрела на экран. Звонила мама Веры, Анна Петровна.

– Алло, – ответила Вера.

– Сама не позвоню, так никто обо мне и не вспомнит, – начала Анна Петровна, как всегда, с упрека.

– Мама… – попыталась возразить Вера.

– Помру в одиночестве, так труп никто и не обнаружит, – продолжила в том же духе Анна Петровна.

– Мама, ты так "помираешь" уже последние лет пятнадцать, – заметила Вера.

Анне Петровне было семьдесят лет, сорок из которых она проработала в школе учителем русского языка и литературы. Но, будучи давно на пенсии, она не оставляла привычку всех контролировать и учить.

И если бы Вера могла видеть свою маму в данный момент, она бы очень сильно удивилась. Анна Петровна, худенькая и бледная, в стареньком домашнем халатике стояла в курилке областной больницы с сигаретой в руке. Никогда в жизни не курившая, она эффектно затягивалась и сбрасывала пепел в консервную банку.

– Ну, что слышно? – поинтересовалась Анна Петровна.

– Ничего не слышно. Если бы было слышно, я бы тебе сообщила, – вздохнула Вера.

– Что – совсем никаких новостей?

– По твоей любимой теме – никаких. Я не беременная, Нинель не появлялась.