Маленькие, спесивые, юркие. Мик и Жен жили своей жизнью в деревне, из которой нельзя выходить, которую нельзя покидать, носа из которой не высунь, а то высекут до крови.
Маленькие, спесивые, юркие. Мик и Жен жили своей жизнью в деревне, из которой нельзя выходить, которую нельзя покидать, носа из которой не высунь, а то высекут до крови. Не пытались перейти черту забора, равнины, высеченной линией сиреневых шафранов, знали они – это порог, дальше нельзя, там люди, которые посмотрят на чудо-юдо и если не покрутят у виска, то заберут с собой, потому что внешность та же, а уши животные, хвост лисий – так нельзя, так не принято. Поэтому надо прятаться, поэтому нужно жить в деревне, в которую никто не зайдёт.
Мик и Жен играли в лесах, на полянах, которые были окружены цветами, кусали друг друга за хвосты и уши, но, когда оказывались рядом с цветами, бежали, как обожжённые, только бы не переступить, не прижать лепесток, об этом все узнают, на коже появятся шрамы, а потом их заполнит алая кровь. Мальчики бежали, прятались за деревьями, а потом смотрели на сиреневый ковёр, который оставался безбрежным, нешелохнувшимся. Ничего не происходило.
Мик и Жен переглядывались, а потом шли домой. Беда их огибала, ничего не происходило, но однажды – произошло, это было в деревне, в лесу, внутри сиреневого круга, почему-то. Они не могли понять почему. Внутри круга, в лесу, среди деревьев вырос деревянный предмет, на четырёх ножках, с толстым телом, они не знали, как он называется, но подступили к нему, понимали, дело рук человека – надо было рассказать взрослым, но перед этим, обошли его со всех сторон, общупали гладкую, натёртую поверхность, которая блестела на золотом солнце, а потом подняли одну маленькую крышку, в которой, как зубы, стояли белые и чёрные бруски.
Конец ознакомительного фрагмента.