Опытный лектор Виталик Петухов, испытавший все возможные унижения после того, как пролетарии посмели выбросить его из окна, затаил смертельную обиду, но не оставил попыток продвинуться по служебной лестнице на ниве пропагандистской работы. А еще лучше – на любой другой, менее рискованной ниве. Злыдни-коллеги до сих пор насмехались над Виталиком и приклеили ему кличку – Птица невысокого полета. Хорошо еще, что мало кто из этих подонков знал его фамилию – Петухов, а то совсем заклевали бы…

За перенесенные душевные страдания Виталику заплатили сущие копейки. Это не компенсация – это чаевые, да и те пришлось выколачивать, обивая пороги Толераниума. Тыловые крысы. Этим не приходится рисковать здоровьем и жизнью перед лицом озверевшей толпы… Никто не встал на его защиту… Как можно так безучастно, так наплевательски относиться к товарищу, когда он попал в беду? Где дружный коллектив, где солидарность, где реальная помощь? У них лекторы по улицам из окон летают, а им и дела нет.

Петухов прекрасно знал свой внутренний ресурс. Он мог не то что взлететь, а прямо воспарить. Но в соответствующих условиях. Эх, дали бы ему только возможность для разбега, он бы всем показал! Как бы он проявил себя в отделе культуры, куда мечтал попасть каждый рядовой толеран.

Безопасная, уважаемая, хорошо оплачиваемая культурная работа не требовала особых усилий. В основном культурный отдел занимался рецензиями и продвижением новейшего мировоззрения. Это было несложно, так как любое мнение, промелькнувшее в социальных сетях или желтой прессе, было признано официальной позицией. Бездарные извращенцы, живущие чужими жизнями, с удовольствием смаковали громкие казусы и голосили от имени населения. В отделе культуры требовалось всего-навсего прославлять эти творения и их авторов.

Еще по протоколу следовало пару раз в год выйти на митинг против гонений на выдающихся деятелей мировых театральных подмостков. Никого в Толераниуме не смущало, что по задумке деятеля Евгений Онегин бегал по сцене без трусов, а та, которая звалась Татьяна, самозабвенно и прилюдно творила акт орального секса со всеми участниками постановки, по очереди переползая от одного к другому. Потомки оценят! Режиссер-постановщик не может быть осмеян динозаврами от искусства, тем более – ущемлен в праве на творческую интерпретацию.

Еще следовало мелькать на телевидении в программах прогрессивного содержания, повышать и понижать реальные рейтинги фильмов и сериалов, разъяснять населению, что теперь «глоток свежего воздуха» превратился в полномасштабный воздушный поток.

Вот и вся работенка. Но кто ж туда пустит? Всех сотрудников строго предупредили, чтобы с просьбами о переводе в отдел культуры никто даже близко не подходил. Вакансий нет и не будет.

Еще более безопасным вариантом Петухов считал выдвижение своей кандидатуры в депутаты какой-нибудь новой активной партии. Ему нравилось движение «Даемвместе». Партия вышла в фавориты соцопросов, потому что никто так и не зафиксировал, в каких местах названия ставить пробел. В сетях развернулась серьезная полемика, сторонники и противники спорили о количестве вариантов. Несмотря на разногласия, все оппоненты были причислены к сторонникам, и проникнуть в эту среду с оригинальным мнением было невозможно. Тем более что одним из условий для обретения статуса кандидата было отсутствие порочащих депутатский статус поступков и даже слухов о подобных поступках. Этим Петухов похвастаться не мог. Полет из окна враги ему не простят.

Прочие опции трудоустройства были менее выгодными, но имели право на жизнь. Идеологический сектор, состоящий из политологов, аналитиков и прочих инженеров-строителей общественного мнения, постоянно испытывал кадровый дефицит из-за большой текучки. В идеологи набирали актеров-неудачников и провалившихся абитуриентов театральных вузов. Главное требование к конкурсантам – полное отсутствие стыда и совести, умение привлекать к себе внимание, уверенно нести любую околесицу, врать не краснея, выколачивать гонорары и торговаться до победного конца. Петухов был недостаточно артистичен для работы в этом конструкторском бюро.

В пресс-секретари он тем более не годился. Их готовят особым образом, развивая тупость и изворотливость, а потом выдают боссам как уставную амуницию. В кулуарах ехидные толераны называли стажеров «псакины дети». Опытный лектор Виталик не был уверен, что лучше: птица невысокого полета или «псакин сын».

Оставался тролльчатник. В стационарный тролльчатник на втором этаже Толераниума Виталику попасть не светило. Там творческая мастерская. Большие проекты: «Разгневанные матери», «Обманутые дольщики», «Жертвы реновации», «Молодость на века»… Все перспективные идеи давным-давно придуманы не им, и хорошие места давно заняты.

Толстый троллинг отпадал сразу. Во-первых, небезопасно. Во-вторых, трудоемко: надо придумывать наглое вранье и выдавать его за чистую правду. Подтверждения и основания тоже надо придумывать. А как нормальному человеку внедрить мысль о том, что с 32 октября отменят пенсии, бесплатную медицину, запретят рожать тем, у кого нет большой квартиры… Это не для Виталика. Любой айтишник его превзойдет с первого нажатия на клавишу. К тому же айтишники и блогеры сидят дома и работают сдельно. Ему, Виталику, дома работать невозможно. Дети все время орут, а скандальная жена во все сует свой нос.