Шрифт:
– Я пошел в центр.
– И куда именно ты пошел в центре? – спросил Уиллис.
– Я зашел в кондитерскую.
– В какую именно кондитерскую? – спросил Браун.
– В ту, что на углу.
– И сколько ты там пробыл? – спросил Ди-Мэо.
– Не знаю. Час, а может – два. Откуда мне знать?
– Да, лучше было бы припомнить поточнее, – сказал О’Брайен. – Зачем вы избили Мейера?
– Я никого не избивал.
– А кто избивал?
– Не знаю.
– Ты когда-нибудь слышал о Клер Таунсенд?
– Да.
– Где и когда?
– Мать моя говорила о ней. И этот полицейский, который приходил к нам, тоже о ней справлялся.
– Сам ты с ней знаком?
– Нет.
– А знаешь человека по имени Джо Векслер?
– Нет.
– А Энтони Ла-Скала?
– Нет.
– А Герберта Лэнга?
– Нет.
– Зачем ты избивал Мейера?
– Я никого не избивал.
– А почему твоей матери не нравятся твои дружки?
– Откуда я могу знать? Можете спросить у нее самой.
– Ее-то мы обязательно спросим. Но сейчас я спрашиваю об этом тебя.
– Я не знаю, почему она их не любит.
– Ты состоишь в какой-нибудь банде, Гленнон?
– Нет.
– Значит, вы там у себя называете это клубом? И как же называется ваш клуб, а, Гленнон? Клуб атлетизма и светского общения, да?
– Нигде я не состою. И ничего никак не называю, потому что нигде не состою.
– Это ребята из твоей компании помогли тебе расправиться с Мейером?
– Никакой компании у меня нет.
– А сколько человек там было?
– Я вообще не знаю, о чем вы тут толкуете. Я просто пошел себе в центр и...
– И что же ты сделал потом? Вернулся и стал поджидать Мейера на лестнице?
– ...и потолкался там в кондитерской...
– И решили избить его, как только он выйдет от твоей матери?
– ...часа два, а может быть и больше, а потом пошел себе немного прогуляться.
– А где ты ел свой ленч?
– Что?
– Где завтракал?
– Ну, взял горячую сосиску на Баркер-стрит.
– А ну-ка, покажи свои руки.
– Зачем?
– Покажи руки, кому сказано! – рявкнул на него Карелла.
О’Брайен взял руки Гленнона в свои и повертел, рассматривая их с обеих сторон.
– Ну вот все, что нам было нужно, – сказал он. – Эти ссадины на костяшках пальцев дают полную картину.
Однако Гленнон не попался на эту удочку. Он упрямо молчал, глядя в пол. Если он и был среди тех, кто избивал Мейера обрезками труб, то он решил не выдавать себя.
– Мы запрем тебя тут на время, чтобы ты поразмыслил на досуге, – сказал Уиллис. – Думаю, тебе здесь понравится.
– Вы не имеете права сажать меня, – сказал Гленнон.
– Ты так считаешь? Ну, сейчас увидишь, – сказал Уиллис. – Стив, я думаю, нужно будет опять выйти на эту старушку и узнать у нее имена дружков ее сына.
– Оставьте мою мать в покое! – выкрикнул Гленнон.
– Да? А иначе ты и нас побьешь, так?
– Оставьте в покое мать, слышите? Хозяин в доме я! Когда отец умер, я остался в семье единственным мужчиной. Так что вам лучше держаться от нее подальше.
– Да, тоже мне мужчина, – сказал Браун. – Вот посидишь тут у нас в темной с дюжиной других парней, а мы подождем и...
– Ничего вы не дождетесь и никуда я не пойду! А вы держитесь подальше от матери!
– Заприте его, – сказал О’Брайен.
– Вы не имеете права меня сажать, сами знаете. У вас нет никаких оснований.
– Оснований у нас сколько угодно.
– Да? И какие же?
– Задержан по подозрению, – отозвался Браун, пользуясь старым испытанным приемом.
– И в чем же меня подозревают?
– Мы подозреваем, что ты просто дерьмо собачье – доволен? И, кто-нибудь, заберите его отсюда поскорее.
Забрать его взялся Ди-Мэо. Резким рывком за наручники он поднял его со стула, протолкнул сквозь дверцу в перегородке и, не давая ни на секунду приостановиться, быстро повел его в подвальные камеры.
– А у его мамаши обязательно спроси еще и об этом, – сказал О’Брайен, обращаясь к Карелле и доставая из кармана какой-то листок. – Мейер передал мне это, когда я был у него в больнице.
– А что это?
О’Брайен протянул ему листок, вырванный из блокнота Мейера. На листке было написано: “КЛЭР. СУББОТА. ПЕРВАЯ ЮЖНАЯ, ДОМ 271.”