Честно, будь я на месте Димки, то устроила бы сама себе допрос с пристрастием за тот поздний звонок, но он больше ни о чем не спрашивал. Ни про Руслана, ни про кого-либо ещё.

Потом я подумала: может, ему не слишком приятно. Всё-таки у меня там жизнь кипит, а он как бы за бортом, почти всё время один, ещё и в темноте. Мне стало неловко, словно я перед голодным расписывала, как вкусно поела.

В общем, я тоже стала больше помалкивать. И, гуляя, мы просто брели под руку и думали каждый о своём.

А с началом зимы мы и гулять перестали. Первая неделя декабря выдалась непривычно теплой, и днём снег подтаивал, даже ручьи текли, но зато вечером вся эта слякоть превращалась в каток. Тут и зрячему – один неосторожный шаг и ты лежишь, распластанный на льду.

Я вот так себе копчик зашибла, когда вечером возвращалась с работы. Еле поднялась и до дома с трудом доползла. Потом боль утихла, но стоило посидеть и потом встать, как тут же простреливало так, что в глазах меркло. Руслан это заметил, он как раз заезжал в клинику. И прямо настоял, чтобы я отправилась к травмпункт. Предлагал отвезти, но я дала слово, что сама схожу.

– Иди тогда сейчас, – не отставал он. – Вдруг перелом. Потом аукнется. Давай-давай, Надежда тут и без тебя справится.

В тот день мы работали на пару с Надей. Она тоже обучала меня всему на первых парах. Мы, в общем-то, ладили, но я больше любила, когда мои смены совпадали с Олесей.

Олеся не строила из себя важную птицу, как Надя поначалу. Она сразу общалась со мной, как с подругой. Один раз я крупно накосячила. Записала клиента не на тот день. А досталось Олесе, мол, плохо объяснила, не проследила. И она ну хоть бы упрекнула меня потом. Нет, ни слова не сказала. Я извинилась, а она: "Да ничего, со всеми бывает".

Надя бы меня в той ситуации просто съела. И когда Руслан отправил меня в травмпункт, у неё лицо, конечно, вытянулось. Но с боссом же не поспоришь.

К счастью, никакого перелома рентген не показал. Только ушиб. И через недельку всё прошло. Но с прогулками я пока завязала. Впрочем, у меня теперь и времени совсем не оставалось. Близилась сессия, надо было сдавать зачёты.

На работе тоже к концу года стало напряжённо. Один терапевт укатил в отпуск, второй – свалился с гриппом, и нам всё время приходилось перекраивать расписание на ходу. И в таком бедламе вдруг разразился скандал: наша Надя, вот эта буквоедка, вдруг попалась на воровстве. Украла она раньше, в тот вечер, когда Руслан отпустил меня в травмпункт. Один из клиентов оплатил наличкой, и она часть денег положила себе в карман. Двадцать тысяч, если точно.

И вот спустя неделю это всплыло. Бухгалтерия не досчиталась, проверили камеры, так всё и выяснили.

Надя потом рыдала, клялась, что просто «заняла» ненадолго и всё до копеечки собиралась вернуть в ближайшее время. Мол, ей надо было срочно заплатить за съемную квартиру, потому что хозяйка грозилась её выселить, а одолжить не получилось.

Тут она не соврала – на прошлой неделе Надя и правда спрашивала у девчонок, не даст ли кто взаймы до зарплаты. Олеся ей ещё посоветовала занять у Руслана Романовича. Вот она, видимо, и заняла у него, только ему не сказала. И Руслан этого не оценил. Уволил её с треском, по статье, и заявление написал. Ужасная была сцена! Надя чуть ли на коленях его не умоляла, лишь бы утрясти всё по-тихому, унижалась так перед ним, прямо перед всеми нами, но он только смотрел на неё, как на грязь. Потом сказал презрительно:

– Ты могла просто попросить у меня. А ты втихаря, как крыса, залезла в мой карман. И теперь ещё что-то просишь?

В общем, таким Руслана я не то что не видела, даже представить себе не могла. Жестким, даже жестоким. При том на следующий день он снова держался со всеми нами дружелюбно – был душкой, как говорит Олеся.

Сначала Надю мне было жалко, хотя Олеся говорила: «Так ей и надо. Она бы тебя не пожалела». А потом эта ненормальная выкинула такое, что я сама разозлилась на неё похлеще Руслана.

Она приперлась к нам домой, вечером! Потому что к работе и близко подойти боялась. А, может, Руслан ей запретил.

Я, ни сном ни духом о её намерениях, впустила Надю в прихожую.

– Привет. Ну ты как?

– Ужасно, – захныкала она сразу. – Ты себе не представляешь, как меня менты прессовали… хотя я всё признала, всё подписала… Обращались как с какой-то швалью... И на адвоката денег нет…

– Ты занять у меня хотела? – Я рефлекторно оглянулась. Дима сидел в гостиной, из прихожей его было не видно, но, разумеется, он прекрасно нас слышал.

– Нет… ты не представляешь, сколько они дерут… Я тебя хотела попросить о другом. Поговори с Русланом, пожалуйста. Попроси его, чтобы забрал заявление.

– Я?! – удивилась я.

– Да. Он тебя послушает.

– С чего бы это? – хмыкнула я.

– А то ты не знаешь, как он к тебе относится.

– Не знаю. И ты не придумывай всякую ерунду.

Мне очень не нравилось то, что говорила Надя. Даже не её дикая просьба, а эти вот предположения насчёт Руслана и что он, якобы, ко мне что-то там питает.