Даже мелькнула мысль, что, может, я придумываю лишнее? Ну, коснулась она его грудью разок случайно… Да нет, ничего тут случайного. И не разок вовсе. И вообще такое всегда чувствуется. Да и по лицу её, опять же, всё видно.

Хотя блондинка быстро справилась с растерянностью, ослепительно мне улыбнулась и поприветствовала меня так ласково, словно я у неё тоже вип-клиент. Может, у меня уже разыгралась паранойя, но это её воркование и сладкие улыбочки показались мне фальшивыми.

– Здравствуйте, – ответила я угрюмо, продолжая разглядывать её.

– Мы не закончили, – елейно прошелестела она. – Дайте нам, пожалуйста, ещё минут тридцать.

Мне не хотелось уходить. Я пялилась на её крупный алый рот, на её формы. Меня душила злость, внутри свербело подозрение, но что я могла сделать? Выглядеть ревнивой истеричкой мне тоже не хотелось – это всегда так глупо и жалко смотрится.

– Может, на сегодня хватит? – заерзал на кушетке Димка, но блондинка по-хозяйски положила ему ладонь на поясницу, ласково, но настойчиво прижала к столу.

– Дим, ну ты же знаешь. Или лечимся, или нет. Нам же результат важен. Думаю, ничего с девушкой не случится, если она полчасика подождёт где-нибудь…

Проглотив раздражение, я развернулась и в последний момент успела поймать в отражении зеркала её взгляд, направленный мне в спину. Взгляд первостатейной стервы-хищницы.

И я передумала. Пусть эта пышногрудая думает про меня, что хочет, пусть считает дурочкой, но никуда я не уйду.

Я прошла в гостиную, к дивану, и забралась на него с ногами. Состряпала невинную улыбочку и проворковала под стать ей:

– А вы не обращайте на меня внимание. Делайте массаж, я тут тихонько посижу. Заодно посмотрю, поучусь. Может, сама потом буду.

– Но как бы… – растерялась блондинка. – Как бы это процесс достаточно интимный, требующий расслабления…

– Дим, тебя напрягает мое присутствие?

– Нет, – произнёс Димка без особого энтузиазма.

И я с улыбкой развела руками, мол, видите, всё нормально. Блондинке ничего не оставалось, как продолжить своё дело при мне. И что примечательно, больше она по его спине бюстом не елозила.

Правда, был потом ещё один момент мелкий, но неприятный. Когда всё закончилось, Дима поднялся, она подала ему простыню, которой он обернулся. Выглядел он мрачным, и я даже на расстоянии чувствовала флюиды какого-то недовольства, что ли, исходившие от него. Или даже подавляемого раздражения. И откуда-то знала, что недоволен он мной.

Мне сразу стало очень неуютно. Почему он на меня злится? Что я такого сделала? Ему бы понравилось, если бы меня лапал какой-нибудь мачо?

Массажистка ловко сложила стол, запихнула его в чехол и поволокла всю эту бандуру в прихожую. Дима вышел вместе с ней. И там уже тихо сказал:

– Извини, Эля.

– Ничего, бывает, – хмыкнула она.

Мне в голову ударила кровь. Он зовёт её по имени и на ты, хотя она его старше. Но, главное, он извинился перед ней за меня. Значит, встал на её сторону. Значит, меня осудил или вообще устыдился. От обиды перехватило спазмом горло. Мы не виделись целую неделю, я вся истосковалась по нему, а тут такое… И он же ещё против меня?

– Тогда до вторника.

– Да, Дим, – ласково отозвалась она. – Пока.

Димка, не возвращаясь в гостиную, бросил мне сухо:

– Я в душ.

Значит, и правда на меня разозлился? Да, конечно, разозлился. Даже воздух в доме сразу стал тяжёлым и давящим.

Веки зажгло, на глазах выступили слезы.

Я слышала, как в душевой зашумела вода. С минуту или чуть дольше я ещё сидела, пытаясь унять обиду, которая комом встала в горле и пульсировала как живая. Разве я заслужила такое отношение? Что я плохого сделала? Дима, конечно, ничего мне прямо не сказал, но это и без слов чувствуется. Он недоволен тем, что я приехала. Если бы он всё это высказал, если бы открыто выгнал, мне было бы ненамного хуже.

И что мне теперь делать? Пытаться помириться, развеять напряжение, перешагнув через собственную гордость? Ну нет, я-то себя виноватой не чувствовала. Да я просто не смогу так.

Ругаться с ним тоже не хочу. Это некрасиво, глупо и, по отношению к нему, как-то бесчеловечно.

Тогда что? Сидеть молчком в гнетущей обстановке? Ну нет. К чёрту!

Я вскочила, надела кроссовки и ушла. Раз я ему так мешаю, пожалуйста, могу и не мешать. Вообще. Никогда. Пусть что хочет, то и думает. Он давно уже показывает, что моя забота ему в тягость, а, значит, и я сама. Я шла вдоль улицы и всё это в мыслях прокручивала, чуть не плача.