— Согласно распорядку работы опорного пункта, очный приём граждан осуществляется не позднее девяти часов вечера. К тому же согласно регламенту, дежурный участковый обязан выходить на вызовы по служебной надобности. Оставшееся время участковый осуществляет работу с документами — я почти дословно процитировал инструкцию, составленную в штабе нашего РОВД.

Затем указал на настенные часы, на которых минутная стрелка перевелась на без десяти двенадцать.

— Что лейтенант, шибко умный?! — возмутился Гамалеев, и я заметил, как его нижняя губа затряслась от переполнившей майора злости. — Расторгуев, а ты случайно, не выпивал сегодня?

Он зашёл за деревянную перегородку, придирчиво осмотрел столы и даже заглянул под них. Затем понюхал содержимое стеклянного графина и недовольно скривился.

— Товарищ майор, я на службе не пью ничего крепче кефира или кваса.

Такой ответ Гамалеева явно не устроил и он начал шарить глазами по приёмной в поисках компромата. И как не странно, но через полминуты он его обнаружил под рядом стульев, предназначенных для граждан, ожидающих свою очередь.

Победно воскликнув, он достал оттуда ополовиненную бутылку столичной водки и поставил на перегородку. Я сразу понял, откуда она там появилась, и зло оскалился.

— А это что такое?! — грозно воскликнул Гамалеев и по театральному указал на пол-литру.

— А это, товарищ майор, важная улика. Надо её срочно передать Артёму Абрамовичу, чтобы он снял со стекла отпечатки пальцев. Пускай наши криминалисты их по базе пробьют и выяснят, кто её здесь оставил, желая подставить сотрудников РОВД прямо перед майскими праздниками.

Майор опешил от такой наглости, а стоявший у двери сержант ППС прыснул от смеха. После этого по лицу Гамалеева проскочила нервная судорога.

— Что, лейтенант, считаешь себя шибко умным? — ещё раз зло спросил он, но теперь почти шёпотом.

Теперь я убедился, что это личная неприязнь. Не знаю, какую именно больную мозоль, отдавил ему дядя Саша, но теперь Гамалеев так сильно хочет его выпереть из милиции, что аж кушать спокойно не может.

Вон, даже подставу осуществил, с привлечением одноклассника дяди Саши. Правда, подстава какая-то глупая и рассчитанная больше на испуг. Хорошо, что этому Гамалееву, ещё расти и расти до того волчары, который будет лютовать в девяностые.

Там он, не задумываясь, подкидывал неугодным сотрудникам наркоту. А меня, после неудачи с рейдерским захватом комбината, умудрился даже заказать. И хоть исполнитель оказался криворуким, но одна из пуль, выпущенных по моей машине из АК-47, прилетела в спину и едва не убила.

— Товарищ майор, не нервничали бы вы так, а то ведь учёные утверждают, что нервные клетки не восстанавливаются. А насчёт моих умственных возможностей, так мне родной папа всегда говорил, что я не дурнее паровоза. А бутылочку эту вы лучше в урну выбросьте. Там как раз одна возле почты стоит. И прошу в следующий раз, придумайте что-то поинтереснее, а то это как-то банально.

Наверняка пока я шёпотом произносил советы, Гамалеев у себя в мечтах, несколько раз меня четвертовал, а потом колесовал. При этом ненависть ко мне отразилось на его лице.

Правда, и глупым человеком майор никогда не был и мог отступить в случае проигрыша, на время уйдя в тень.

— Ладно, Расторгуев, раз бутылка не твоя. Да и спиртным от тебя вроде не несёт. То мы отложим этот разговор на потом.

Резко развернувшись, Гамалеев выскочил из опорного пункта. За ним удалились все остальные, так и оставив бутылку стоять на деревянной перегородке. При этом сержант ППС успел мне приветливо кивнуть.

А ровно в полночь я закрыл опорник. Вылив содержимое, закинул бутылку в урну и направился в сторону дома.

А ведь проблему Гамалеева всё равно придётся решать. Ведь эта сука в погонах майора такого обращения с собой точно не простит. Уже плавали, знаем. Сейчас ляжет на дно и начнёт усиленно следить, а как только на меня появится хоть какой-то компромат, получше подготовится и жахнет из всех орудий.

В свою бытность молодого лейтенанта, я первое время старательно набирался опыта и особо не отсвечивал. Будучи идеалистом, был честен даже с уголовным элементом. Но потом жизнь пообтесала и научила, если надо для дела, применять силу для добычи информации и закрывать глаза на некоторые преступления. И даже убийцу нехорошего человека можно в исключительном случае отпустить, если это поможет раскрыть более масштабное преступление.

Сейчас Гамалеев строит из себя честного офицера и преданного КПСС коммуниста. Выслуживается перед начальством и может сыпать цитатами Ленина и Брежнева на партийных собраниях. В девяностых он мгновенно переобуется в угоду новым властям и будет всем рассказывать, что всю жизнь боролся с ненавистным Советским строем. Придумает, что его предки из дворян и постепенно переродится из просто несносного карьериста, гнобящего неугодных сотрудников, в настоящего оборотня в погонах. И это не фигура речи, крови у него на руках будет, побольше, чем у многих бандитов.