Тот улыбнулся.

– Я хирург, ещё преподаю в институте, но за просто так я не работаю.

– Любые деньги! – не дала договорить Наташа.

– Какие деньги? Если вы выпьете со мной и с «Цыганом» чашку кофе – мы в расчёте. Я, кстати, чайник уже приготовил.

– Ваша собака? – испуганно спросила Наташа.

– Собака моя… он очень славный.

– Я собак боюсь! – замахала она руками из стороны в сторону. – Нет, нет никаких собак!

– Мой Цыган такой – может зализать до полусмерти, – улыбался Алексей. – А так вам ничего не угрожает.

– Ну, раз так… я даже не знаю… я такая трусиха, – сказала Наташа, вздохнув. – Тогда ок.

Они снова помолчали. Затем Алексей сказал:

– Я всё. Пошлите в дом.

Время за чашкой кофе летело незаметно. Наташа оказалась приятной собеседницей и рассказывала истории не меньше Алексея.

– Вы знаете, я пару раз попадала в аварии, но так… всё нормально, иногда доходило до комичного.

– Стою на светофоре, застряла, уже зелёный, а мужик за мной сигналит постоянно, а все остальные относятся сносно. Я встаю, подхожу к нему и говорю: «Вы знаете, я женщина, не очень разбираюсь в машинах. Вы не могли бы посмотреть, что с моей машиной, а я пока посижу на вашем месте и посигналю».

Алексей рассмеялся.

– И что тот?

– Ну, ему неловко стало, конечно, но помог. Всё нормально.

– А я выбрался писать диссертацию, знаете, конец года. Тут тихо, спокойно: сиди и пиши, прогулки на природу, один сосед, чтобы поговорить, и вечером телек – нормально, жить можно. Новый год встречу здесь.

– Спасибо вам, хорошо посидели. Мне пора.

Она как-то неожиданно быстро стала собираться. Он растерялся. Хотел её задержать, но как? Завис. Сидел и пялился на неё. Она ему искренне понравилась, и давно ни с кем ему не было так хорошо. Потом кивнул и пошёл проводить. У машины он протянул ей связку ключей и сказал:

– Берите, тут удобное место до города. Я бываю заезжаю выпить чашку кофе, «Цыгана» накормить и опять на работу. Брать тут нечего… берите ключи.

– Лёша, неудобно, я чужой человек, – она засмущалась.

– Будете ехать мимо – не проезжайте мимо. Кофе попьёте, дыхание переведёте и дальше по делам. Удобное расположение до города, – продолжал он её уговаривать. Она задумалась, но взяла. Ещё раз поблагодарила за помощь с машиной, кивнула, села в машину и уехала.

Он остался стоять и смотреть, пока её машина не исчезнет за горизонтом. Подбежал Цыган и жалобно заскулил.

– Всё, мой хороший, мы опять одни.

Прошло три месяца.

Франция. Вокзал Сен-Лазар.

Алексей стоял на перроне и мялся с ноги на ногу. До поезда оставалось недолго, а мысли неслись куда-то не туда. Казалось бы, надо радоваться: ряд блестящих операций, защита диссертации, выступление в Париже в Медицинской академии. О чем еще мечтать? Только дом и овчарка во дворе. Любимая жена и дети… Тут он стал совсем серьезен. Она пропала. Сначала все было прекрасно. Он заезжал на дачу, а она часто оставляла записки:

– Леша, это тебе печенье к кофе… Я тебе пачку Illy привезла. Ты пьешь такой кофе? Я обожаю Illy… Леша, не оставляй мне шоколадных конфет с коньяком, я съела всю пачку и уснула. Хорошо, что Цыган разбудил, а то бы опоздала на работу…

А потом она пропала. Они так и не успели обменяться контактами. Он боялся ее спугнуть. Это был его человек. Он хотел с ней провести жизнь, но боялся, что неверный шаг ее спугнет, и она больше не приедет, не оставит записки. А он ведь часто просто искал повод заехать на дачу, прочитать от нее записку, что-то оставить ей к кофе и снова уехать по делам.

Конечно, он оставил свой телефон, но в ответ – тишина. Сколько раз он вздрагивал от звонка с неизвестного номера: «Она! Нет, не она…» Она пропала. Леша думал: может, спугнул? Может, она не хочет? Может, у нее отношения? Такая девушка вряд ли одна! И еще триллион других мыслей.

Фантазия у него была развита! Некоторые коллеги говорили:

– Покровский, тебе бы рассказы писать, ты был бы еще более гениален, чем медик. Про «гениален» уже все говорили вовсю! После ряда блестящих операций весь преподавательский состав и его учитель воскликнули: «Покровский – гений!»

Он брал самые безнадежные случаи. Ему важно было бросить вызов судьбе и сказать: «Я умнее». Плюс банальный профессиональный интерес – а смогу ли я? Смог… смог так, как и близко не могли другие.

С каждым подобным успехом он убеждался в одном: кроме медицинских законов есть еще какие-то, на основании которых один человек живет, другой нет при абсолютно одинаковой этиологии заболевания. Законы, которые стоят выше физиологии и науки. Это чем-то напоминает противоречие интуиции и здравого смысла.