[472] Господь Любви сказал: «Идущие за Непознаваемым и Неопределимым, идут за Мной, и Я принимаю их». Своими словами Он оправдал приверженца иллюзионизма и агностика. Зачем же тогда, о преданный Богу, ты нападаешь на тех, кого принимает твой Господин?

[473] Кальвин, утверждавший существование вечного Ада, не познал Бога, но одну Его ужасную маску представил в качестве Его вечной реальности. Если бы бесконечный Ад существовал, то только как обитель бесконечного блаженства, ибо Бог — это Ананда и нет иной вечности, кроме вечности Его блаженства.

[474] Когда Данте сказал, что совершенная любовь Бога создала вечный Ад, он, вероятно, обнаружил больше мудрости, чем сам понимал; ибо случайные озарения наводили меня на мысль о существовании Ада, где наши души переживают эоны нестерпимого экстаза и словно погружаются навеки во всеохватные объятия Рудры, нежного и страшного.

[475] Ученичество у Бога-Учителя, сыновство у Бога-Отца, нежность Божественной Матери, пожатие руки божественного Друга, смех и забавы с нашим Товарищем по играм, блаженное служение Богу-Повелителю, восторженная любовь к нашему божественному Возлюбленному — вот семь видов величайшего наслаждения, доступного человеку в этом теле. Можешь ли ты слить их в единое высочайшее целое, сверкающее всеми цветами радуги? Тогда тебе не нужны никакие небеса и ты более свободен, чем последователь Адвайты.

[476] Когда же мир превратится в подобие небес? Когда все люди станут детьми, мальчиками и девочками, и вместе с Богом, воплощенном в образах Кришны и Кали — самого радостного мальчика и самой сильной девочки, — будут играть в райских садах. Эдем древних евреев был вовсе неплох, вот только Адам и Ева были слишком взрослыми, а их Бог — слишком старым, суровым и важным, чтобы они смогли устоять против искушения Змея.

[477] Иудеи навязали человечеству свое понимание Бога как сурового и величественного повелителя и неумолимого судьи, чуждого веселью. Мы же, видевшие Кришну, знаем Его как влюбленного в игру ребенка и радостно хохочущего проказника.

[478] Бог, не умеющий улыбаться, не смог бы создать этой забавной вселенной.

[479] Бог взял дитя, чтобы ласкать его в Своей колыбели наслаждения; но мать рыдала безутешно, ибо для нее ее дитя умерло.

[480] Когда я претерпеваю боль, печаль или несчастье, я говорю: «Ну что, Старина, ты опять принялся запугивать меня?» — и принимаюсь извлекать наслаждение из боли, радость — из печали и счастье — из несчастья; и тогда Он, видя, что разоблачен, убирает свои призраки и пугала прочь от меня.

[481] Ищущий божественного знания видит в истории о Кришне, крадущем одежды пастушек-гопи, одну из самых глубоких притч о взаимоотношениях Бога и души; преданный Господу человек — божественное действо, в котором находят совершенное выражение мистические переживания его сердца; а развратники и пуритане (две стороны одной медали) — просто фривольную историю. В Писаниях люди видят лишь отражение собственного внутреннего мира.

[482] Мой возлюбленный снял с меня покровы греха, и я с радостью позволила им упасть; затем он потянул за мои покровы добродетели, но я устыдилась, испугалась и воспрепятствовала ему. И лишь когда он сорвал их с меня силой, я увидела, насколько далеко моя душа была спрятана от меня.

[483] Грех — это уловка и маска Кришны, желающего скрыться от взгляда добродетельных. Узри же, о фарисей, Господа в грешнике, а грех, очищающий сердце твое, — в себе самом; обними брата своего.

[484] Любовь к Богу, милосердие к людям — вот первый шаг к совершенной мудрости.

[485] Осуждающий неудачу и несовершенство порицает Бога; он ограничивает собственную душу и обманывает собственное видение. Не суди, но изучай Природу, помогай братьям своим, исцеляй их и укрепляй своим сочувствием их способности и мужество.

[486] Любовь к мужчине, любовь к женщине, любовь к предметам, любовь к ближнему, любовь к родине, любовь к животным, любовь к человечеству — все это любовь к Богу, воплощенному в этих живых образах. Так люби же и расти духом, чтобы наслаждаться всем, всему помогать и любить вечно.

[487] Если какие-то предметы или явления мира решительно не поддаются преобразованию или исправлению по Божьему совершенному подобию, ты можешь уничтожить их — с нежностью в сердце, но с непреклонной решимостью в действии. Только убедись вначале, что Бог дал тебе твой меч и поручил тебе твою миссию.

[488] Я должен любить ближнего своего не потому, что он живет поблизости, — ибо что есть близкое и далекое? — не потому, что религии учат меня видеть в нем брата, — ибо где корни этого братства? — но потому, что он — это я. Понятия «близкое» и «далекое» имеют значение для тела, но сердце выше них. Узы братства связывают людей одной крови, соотечественников, единоверцев или все человечество, но что остается от этого братства, когда своекорыстие громко заявляет о себе? Только когда мы живем в Боге и изменяем ум, сердце и тело по образу этого космического единства, становится возможной эта глубокая, бескорыстная и нерушимая любовь.