Тулуур неожиданно вздрогнул и проснулся. Вокруг стояла мёртвая тишина. Окружающий пастбище ельник затаился в ожидании какого-то важного события. Саврасый вожак обошёл по кругу косяк кобылиц, все дремали: кто стоя, кто лёжа. Но спокойствия в душе жеребца почему-то не возникло, ему, наоборот, показалось: что-то страшное нависло над ними. Тревога росла, и он стал будить кобыл ржанием, ударом головы насильно поднимая крепко спящих. Вскоре все собрались в тесный круг. Вдруг показалась хозяйская собака, которая, словно подлизываясь, тихо ластилась, чего с ней никогда не бывало. Раньше, если слишком близко подойти к ней, могла и за ноздри пребольно укусить. Что это с ней?

Как оказалось, саврасый жеребец беспокоился не зря – скоро на этой поляне разыграется вечная драма жизни и смерти.

МЕСТЬ

Вслед за вожаком в сторону собачьей тени выжидательно посмотрел и весь табун. Кобылы привыкли, что она обычно появляется вместе с хозяином, и некоторые лошади направились навстречу. Резво поскакал к собаке и жеребёнок, несмотря на тихое и ласковое ржание матери, не разрешающей ему отходить от неё далеко. И вдруг тихо ползущая тень вскочила. Только сейчас до длинногривых детей Джёсёгея дошло, что к ним, прикинувшись собакой, подкрадывается волк! Из-за усилившегося ветра, дувшего в сторону серого, им в ноздри ударил исходящий от него запах смерти, который лошади обычно чуют за версту, лишь когда хищник предстал в самой близи. Прискакавший с детским любопытством тонконогий жеребёнок повернулся, чтобы убежать под защиту матери, и тут волк сделал гигантский прыжок. Миг – и его зубы вонзились в нежную плоть шеи. Нападение было столь стремительным, что хищник по инерции перекувыркнулся вместе с почти невесомой жертвой, успев разорвать тонкое горло жеребёнка ещё в воздухе. Примчавшаяся на помощь своему ребёнку кобыла моментально развернулась и нанесла задними ногами мощный удар, но промахнулась. Успевший уклониться от удара хищник отреагировал мгновенно – едва смертельно опасные для него копыта лошади опустились на землю, как волк вцепился зубами в ее заднюю ногу, стремясь разорвать сухожилия. Волчий план мог бы закончиться успехом, если бы не подоспел вожак табуна и с ходу не ударил нападавшего передней ногой. Аарыма едва успел увернуться, но копыто все-таки задело по касательной его череп, отчего у серого хищника загудела голова, и он, разжав челюсть, отпустил добычу.

У волка хоть и затуманилось в голове, но ему хватило сил достичь в два прыжка ближайшей опушки, где он залёг под большой лиственницей и, положив гудящую от удара голову на передние лапы, стал наблюдать за табуном. Боль не проходила. Саврасый жеребец собрал разбежавшихся в ужасе кобыл и погнал их в сторону другого алааса. Посреди пастбища виднелась тушка жеребёнка, вытянувшего ноги в смертельной агонии. Кровь уже вытекла из разорванного горла и теперь сочилась тонкой струйкой. У маленького тельца стояла мать и, словно приговаривая: «Вставай, сынок! Вставай!» – тыкалась мордой в безжизненное и уже начинающее коченеть тело. Подбежал жеребец и чуть ли не силком направил кобылу в сторону остальных лошадей. Пора было уходить. Пока табун двигался к краю алааса, несчастная мать ещё несколько раз пыталась вернуться к мёртвому жерёбенку, но вожак оттеснял её, не позволяя этого сделать. Только сейчас она почувствовала острую боль от волчьих клыков и, сильно прихрамывая, медленно скрылась за деревьями вместе с саврасым вожаком.

Умом кобыла понимала, что она навсегда потеряла ребёнка, но сердце матери отказывалось это принимать. Ей было трудно поверить, что жеребёночек не будет больше резвиться на проталинке, подпрыгивая на тоненьких ножках, что он больше не будет тыкаться мягкой влажной мордочкой в её гудящее, переполненное молоком вымя…

Саврасый жеребец всё это время шёл рядом, следя, чтобы она не отстала и не повернула обратно. Другие кобылы часто и брезгливо фыркали, пытаясь поскорее избавить ноздри от тошнотворного запаха свежей крови. Они шли неторопливо, однако были готовы по первой команде Тулуура свернуть в нужную сторону. Но вроде больше никто нападать на них не собирался, и табун вскоре благополучно достиг безопасного пастбища недалеко от усадьбы хозяина. Они остановились, решив дать набраться сил раненой кобыле. Разбредаться по лугу не стали, а сбились в тесный круг, чтобы, прислушиваясь к тишине, которая всё ещё таила опасность, дождаться рассвета.

Никто не знал, как отразится эхо разыгравшейся ночью трагедии на судьбе каждого из них – и человека, и хищника, и длинногривых детей Джёсёгея…

Аарыма считал, что ума ему не занимать, но сегодня из-за его собственной глупости вожак табуна чуть не раскроил ему череп. Волк же видел, что саврасый жеребец находится в самом расцвете сил, да и размерами бог Джёсёгей его явно не обделил. «Не нужно было в пылу азарта на кобылу нападать, – размышлял лесной хищник. – Ведь вожак табуна был совсем рядом». Когда боль постепенно утихла, волк направился к задранному им жеребёнку, чтобы наконец-то вкусить ещё тёплого мяса и восстановить силы. Разорвав едва уловимым движением острых зубов живот, он проглотил его нежное содержимое, даже не разжёвывая. Заморив червяка, не спеша приступил к мясистому заднему бедру. Затем волк легко перекусил могучими челюстями ещё совсем тоненький хребет, потом хотел было разделаться с другими вкусными мозговыми костями, но почувствовал, что каждый укус отдаётся в затылке тупой болью. Тем не менее вскоре от жеребёнка осталась лишь шкурка с крохотными копытцами и маленький череп на шейных позвонках.

Наевшись, Аарыма не захотел вязнуть в глубоком снегу, а предпочёл выбраться по своим следам обратно на дорогу Хозяина усадьбы. Уже по прекрасно утрамбованной тяжёлой и другими железными повозками 9 трассе он порысил в сторону Большой дороги, чтобы запутать следы. Через некоторое время уловил запах перебежавшего дорогу оленя, погнался было за ним, но вскоре передумал. Решил, что ему надо, сделав большой круг, вернуться к месту убийства жеребёнка, – он теперь был уверен, что хозяин табуна уж точно приведёт тех двух охотников, которые убили верную подругу. Аарыма будет дожидаться кровных врагов на другой стороне пастбища… Он искал их всю зиму и весну, но до сих пор не знает, что будет при встрече.

А олень никуда не денется – он так и будет пастись в редколесном распадке с образующимся летом небольшим озерцом со стоячей водой.

Волк бежал, и в его голове неотвязно вертелось: «Придут? Не придут? И что будет, когда они наконец-то появятся?»

ДЫМОВАЯ АТАКА

Утром присматривающий за кобылами пожилой человек, не спеша и привычно раскачиваясь на больных ногах, пришёл к месту тебенёвки табуна Тулуура. К своему немалому удивлению, он встретил косяк кобыл уже на ближнем алаасе. Мужчина потратил немало усилий, пытаясь отогнать их обратно. Уже на месте, кряхтя и чувствуя привычную ноющую боль в суставах, едва протиснулся в застожье. Отдышавшись, разметал за изгородь столько сена, чтобы кобылам хватило на несколько дней. Пока махал вилами, увидел, что собака возится с какой-то костью. Подойдя поближе, понял, что это останки их первого в этом году жеребёнка! «То-то гляжу, что в табуне его нет, думал, что умаялся и отстал, уснул где-то за сугробом, и его не видно», – произнёс он вслух, будто разговаривал с кем-то. Затем подцепил вилами и перевернул то, что осталось от тушки, и вдруг заметил волчьи следы. Его аж передёрнуло – это были совсем свежие отпечатки лап напугавшего его матёрого волка, которые ни с какими другими следами он спутать не мог. Он суетливо огляделся по сторонам, пальнул на всякий случай из ружья в воздух и, как мог быстро, засеменил в сторону жилья.

Двуногий сосед волка был в ярости. Он решил переместить место подкормки табуна поближе к жилью. В течение двух дней они с пожилым помощником и братом – хозяином трактора подтаскивали сено на стоговозе 10 к большому загону, заполняя его до отказа. И в течение двух ночей над алаасом стлался чёрный смрадный дым от горящих старых автомобильных покрышек, которые хозяин лошадей привёз из посёлка и поджёг. Но тот, кого ждали люди, так и не появился.