Снова подношу сигарету к губам. Я крепко сжимаю её, выдавая напряжение, проходящее через моё тело. Я помню всё, что связано с этой женщиной: запах её кожи, как начинают блестеть её глаза, когда смотрю на неё, то, как на пике наслаждения у неё ломается голос…

Она не должна быть такой.

И не должна быть здесь.

Глория снова переворачивается в постели. Она всхлипывает, будто ей больно… Одеяла скатываются вокруг бёдер. Она отбрасывает их, открывая мне полный вид на своё прекрасное тело.

В тех редких случаях, когда спала рядом со мной, Глория делала это обнажённой. Но сейчас на ней чёрный кружевной комплект, который подчёркивает изгибы, как язык любовника. Она выгибает спину и вздыхает, а мне приходится напрягать всю свою силу воли, чтобы отвлечься от этих мыслей.

Я вспоминаю сон, что разбудил меня этой ночью, и беспокойство, которое он оставил во мне. Запах дождя проникает в мои ноздри, смешиваясь с запахом дыма.

— Джун…

В её голосе что-то изменилось, словно нотки паники. Я вижу, как она шевелится. Глория садится на кровать.

Она проснулась.

Я встаю со вздохом. Неспешным шагом приближаюсь к ней. Её глаза внимательно изучают меня. Я чувствую, как они исследуют обнажённый торс, задерживаются на спортивных брюках, а затем снова устремляются вверх, лаская татуировки на моих руках.

Хочу попробовать её на вкус таким же образом.

Глазами и языком.

Только я не могу.

Мой взгляд становится жёстким. Злым. Я прислоняюсь к изножью кровати и втягиваю очередную порцию дыма.

— В последний раз, когда ты проснулась посреди ночи и застала меня за разглядыванием тебя, ты подползла ко мне голая и сосала мой член, пока я не забыл своё имя.

Она в шоке раскрывает губы. Капелька пота скатывается по изящной шее и исчезает в кружевах бюстгальтера. Её соски твердеют. Они не были такими, пока она спала.

Они изменились позже.

Из-за меня.

Глория несколько раз тяжело сглатывает, прежде чем прочистить горло.

— Думаю, сделай я это сейчас, всё закончилось бы иначе.

— Ты правильно думаешь. — Я тушу сигарету. — Последнее, чего хочу сейчас, это твой рот вокруг моего члена. У нас есть гораздо более важные дела.

— Конечно.

С завидным спокойствием она встаёт, подходит к окну и открывает шторы. В слабом лунном свете её потная кожа словно светится, а светлые волосы спускаются по спине, лаская.

Я потираю подбородок, не в силах отвести взгляд.

Глория не просто красива. Она — видение.

И отвлекающий манёвр.

Беру халат, который она бросила на краю кровати, и протягиваю ей. Она спокойно одевается, при этом голубые глаза настороженно следят за мной. Пока завязывает пояс, её пальцы едва заметно играют с ним.

— Ты здесь не случайно. — Это не вопрос, поэтому я не отвечаю. Жду, пока она сделает собственные выводы. — Ты вспомнил его.

Со вздохом снова сажусь в кресло. Глория устраивается на подлокотнике, так близко, что задевает локтем мои бёдра.

Рассеянно, начинаю поглаживать её колено.

— Я думал об этом всю ночь, пока не понял, что тоже видел киллера раньше. — Скольжу взглядом по её телу. Ласкаю её, и она вздрагивает в ответ. — Четыре года назад, когда ты вошла в этот дом, он был с тобой.

Глория чуть сжимает челюсти, напрягаясь.

— Иноуэ-сама всегда меня защищал.

— Защищал? — Качаю головой, усмехаясь. — Глория, называй вещи своими именами. Мой двоюродный брат был одержим тобой, вплоть до того, что бросил свою семью и переехал в другой штат, когда его отец пригрозил тебя убить.

— В итоге он вернулся.

— Вместе с тобой, сыном-полукровкой и армией наёмников. Ведь именно таким человеком был тот, кто пытался меня убить, не так ли? Грязный наёмник, он служит тому, кто больше заплатит.

Глория, возможно, не знает об этом, но кто-то уже несколько месяцев готовит заговор против меня. Человек, который пытался убить меня вчера, — лишь последний в длинной череде профессионалов, которым заплатили за то, чтобы они убрали меня с дороги. Разница между теми, кого я пытал в последние недели, и тем, кого убил вчера вечером, в том, что я знаю, что он работал на семью Иноуэ четыре года назад.

Это может быть простым совпадением.

Или начало внутренней вражды.

Мысль о том, что в моей семье может скрываться предатель, вызывает у меня тревогу и подозрения.