5. Что делать?

Но "наверху", в господских покоях, дело обстояло иначе. Так, однажды, после завтрака, король отправился к себе в бухгалтерию в и пересчитал свои деньги.

И операция эта не доставил монарху ни малейшего удовольствия.

– Подумать только, - говорил себе король, - ведь каждый из этих золотых соверенов весит четверть унции, а моя настоящая, живая принцессочка из плоти и крови ровным счетом ничего не весит!

И король с ненавистью оглядел золотые соверены, что лежали себе перед ним с широкими, самодовольными ухмылками на желтых физиономиях.

А королева в ту пору сидела в гостиной, кушая хлеб с медом. Но, отправив в рот второй кусочек, она вдруг разрыдалась и так и не смогла проглотить его. Всхлипывания жены услышал король. Радуясь возможности затеять ссору хоть с кем-то, а тем паче с королевой, он со звоном ссыпал золотые соверены в копилку, нахлобучил на голову корону и вихрем ворвался в гостиную.

– Ну и что тут у нас приключилось?
– воскликнул он.
– К чему эти слезы, а, королева?

– Мне кусок в горло не лезет, - отозвалась ее величество, скорбно глядя на горшочек с медом.

– Вот уж не удивляюсь!
– фыркнул король.
– Ты же только что позавтракала двумя индюшачьими яйцами и тремя анчоусами.

– Да не в том дело!
– снова расплакалась королева.
– Моя деточка, ох, моя деточка!

– Ну и что не так с твоей деточкой? Она не застряла в трубе и не провалилась в колодец. Слышишь, как хохочет?

Однако и сам король не сдержал вздоха, но тут же сделал вид, что закашлялся, и проговорил:

– Право же, с легким сердцем и жить лучше, наша уж она там дочь или нет!

– Зато ветер в голове - это плохо, - отрезала королева, пророческим взором прозревая будущее.

– Хорошо, если скажут: "легка на подъем"!
– не отступался король.

– Плохо, если скажут: "легка на помине"!
– отвечала королева.

– Хорошо, если рука у нее легкая!
– настаивал король.

– Плохо, если...
– начала было королева, но король оборвал ее на полуслове.

– Собственно говоря, - объявил монарх тоном человека, который завершает спор с воображаемыми противниками, и, разумеется, остается победителем, - собственно говоря, легковесность во всех отношениях хороша.

– Зато в легкомыслии ровным счетом ничего хорошего нет, - отпарировала королева, понемногу выходя из себя.

Последние слова супруги привели его величество в замешательство, так что он развернулся на каблуке и отправился назад в бухгалтерию. Но еще на полпути его настиг голос королевы:

– На голове золото, и то неполновесное!
– закричала она, решив, что одним последним словом ограничиваться не стоит, раз уж она и впрямь распалилась не на шутку.

А надо сказать, что королевины кудри были темнее ночи, а у короля во времена молодости и у его дочери ныне - золотые, как утро. Впрочем, задел короля отнюдь не уничижительный отзыв о собственной шевелюре, но двойной смысл фразы в целом. Его величество терпеть не мог остроты любого вида и сорта, а каламбуры - в особенности. Он не был уверен, к кому именно относятся слова королевы и подразумевается ли цвет волос - или, чего доброго, корона. Ибо, если уж ее величество не желает проглотить обиду, могла бы заодно и слова не глотать!

Король развернулся на втором каблуке и вернулся к супруге. Королева все еще пылала гневом, ибо сознавала свою вину - или знала, что супруг считает ее виноватой, а ведь это, по сути дела, то же самое.

– Дражайшая королева, - изрек монарх, - двуличность во всех ее проявлениях крайне предосудительна в отношениях супружеских пар любого ранга, не говоря уже о венценосных, а наиболее предосудительная из форм, в кои облекается двуличность, суть каламбур.

– Ну вот!
– вздохнула королева.
– Отпустишь шутку - а ее того и гляди схватят на лету! Нет на свете женщины несчастнее меня!

И вид у нее сделался такой удрученный, что король заключил супругу в объятия и они присели рядышком - посоветоваться.

– Ты в силах это вынести?
– вопросил король.

– Не в силах, - отозвалась королева.

– Так что же нам делать?
– воззвал король.

– Откуда мне знать?
– откликнулась королева.
– Может, попробуешь извиниться?

– Перед моей старшей сестрицей, ты имеешь в виду?
– уточнил король.

– Ну да, - подтвердила королева.

– Ну что ж, не возражаю, - ответствовал король.

И на следующее же утро король отправился к старухе-принцессе и весьма смиренно попросил прощения, умоляя снять заклятие. Но принцесса с самым невозмутимым видом заверила, что понятия не имеет ни о каких чарах. Тем не менее, глазки ее отсвечивали розовым: верный признак того, что ведьма счастлива. Она посоветовала королю с королевой запастись терпением и впредь вести себя достойнее. И безутешный король вернулся во дворец. Королева попыталась ободрить его.

– Подождем, пока дочка подрастет. Может, тогда она сама что-нибудь присоветует. По крайней мере, она сможет описать нам свои ощущения.