Всё-таки, если вот так сравнить, за последние годы его произношение сильно изменилось в лучшую сторону. Хотя и я лучше научилась понимать эту тягуче-шипящую кашу. Во всяком случае, сразу понимаю, что «хво-ости» – это не какие-то там хвосты, а гвозди.

– А что такого, если он забьёт пару гвоздей? Обычные повседневные дела. Что за дискриминация гвоздей и компотов?

Впечатав ладонь в лицо, Дэн рычит с таким разочарованием, что даже обидно, так что я саркастически повышаю тон:

– Ну извини! Куда уж тупой мне понять твои мысли, глубокие, как речное дно!

– Ой ладн, мисса-не-с-реки, – Джанки смеряет меня снисходительным взглядом, – ты ж сама вечно строишь, что умнее лоцмана. Ну так пошарь мозгами и дотумкай, што делать с энтим робаатом по… – он ехидно выговаривает почти чистое: – Прямому насначению.

Честно подумав, но ничего не придумав, вопрошаю:

– Это какому? Убить кого-нибудь? Так он сказал, что не хочет.

Наклонившись ко мне через стол, Дэн шёпотом подсказывает:

– Не, другое. – Однако поняв, что я всё равно не соображаю, смотрит укоризненно и говорит сам: – Няшкать даамочек до потери пульса.

– Да блин, – я закатываю глаза. – Как же, новейшая военная разработка – робот, который заняшкивает всех до смерти.

– Точно! Всякие, – Джанки многозначительно крутит пальцем, – модификации. И энто щастье сидит прямо у твойной плиты.

– И что? – поджав губы, я откидываюсь на спинку стула и принимаюсь изучать коричневые цветочки обоев на стене напротив. – Я не собираюсь… ничего подобного.

На кухне повисает тишина. Долгая. Не выдержав, всё же кошусь на Дэна – он опускает взгляд с моего лица на папиросу в пальцах.

– Что за таинственное молчание?

Вздохнув, он произносит устало, уже без шуток:

– Слуш, Летаа, хорош дёргать шкоты. Ты ж его хошь – ну так иди, отшвартуй его от готовки и покажь, кто самая ахуенная мисса в энтом городе.

Джанки редко называет меня по имени – значит, подразумевает что-то серьёзное, – но от внезапного финала я прыскаю со смеху. Дэн лишь слегка улыбается. Накрывает мою руку своей.

– Я по правде. Бушь сидеть тянуть, а потом опа – уже старая и в морщинах, станешь плакаться, но уже поздно. Ну-ка, глянь, што тут? – он переворачивает мою руку вверх ладонью, проводит шершавым пальцем по одной из линий и делает большие глаза. – Звёзды грят те рвануть домой и отняшкать энтова робаата три раза подряд, для надёжности, – вскочив, Джанки дёргает меня за рукав, рискуя порвать. – Всё, харэ штаны протирать, пошли.

Он и в самом деле накидывает куртку, чтобы проводить. Повезло мне, что в ноябре рано темнеет, а то последние пару лет Дэн не выходит из дома в светлое время суток. Привычно спрыгивает из окна гостиной – из рюкзака доносится глухой стук бутылок, обёрнутых шарфом, – и подаёт руку мне. Раньше мы много гуляли вместе – я, он и рюкзак с алкоголем, – и сейчас кажется, будто всё вернулось на круги своя. Привычно и уютно. Как всегда, пробираемся мелкими улочками и тёмными проулками позади домов. Джанки ориентируется здесь с той же уверенностью, что и у себя дома, но я, уже отвыкнув, то и дело спотыкаюсь. Приходится схватиться за руку Дэна – колюче-шершавый оплот надёжности, всегда уверенный и направляющий в правильную сторону.

Дэн останавливается возле чёрного силуэта урны – а я и не заметила её в слабом свете отдалённого фонаря – и предлагает пошмалять. И вдруг, глядя, как он привычно сминает гильзу папиросы, я вспоминаю слова Сина.

– Слуш, а ты, вообще, что куришь? – ох, выпили вроде немного, а язык неожиданно заплетается и отдельные буквы не выговариваются. – А то робот скзал, что «шмаль» – эт, типа, эти… Препараты кнопли…

Джанки расплывается в ухмылке:

– Аха! А я грил, робаат шарит! – но он сразу становится серьёзным: – Хэй, стопэ-стопэ… Не, мисса, те не нужен ширик. Так я против.

– Да вы дстали! – я широко взмахиваю сигаретой. – Никакой он не ширик.

– А што он шарит? – Дэн прищуривается с выражением крайней подозрительности.

– Прост слышал, – я закатываю глаза. – Да ладно тебе! Я вот шарю, так я ж не ширик…

– Ты не шаришь, – он снисходительно кривится.

Подумав несколько секунд, в итоге всё же покорно киваю.

– Ну да. Но я знаю, что есть всякие там препраты, но не употребляю… – подняв брови, смотрю на него и тяну подчёркнуто вопросительно: – А ты-ы?

Огонёк папиросы ярко вспыхивает в сумраке и покачивается из стороны в сторону.

– Не.

– По правде? А чё тогда ты шаришь?

Не глядя на меня, Джанки легко пожимает плечами, но меня подобный ответ не устраивает. Быстренько затянувшись напоследок, выбрасываю окурок, хватаю Дэна за полы расстёгнутой куртки и пытаюсь встряхнуть.

– Нет уж, двай говори. Я серьёзно.

Он вздыхает и щелчком отправляет папиросу в урну.

– В Порту пачка твойной шмали по шамре идёт как пакет шалы – то бишь дохуя. А шалу на всяком углу дают. И шанку, и пош, и всё дерьмо. Ну вот и шарю. – В ответ на подозрительный взгляд, которым я смеряю урну, Дэн качает головой: – Энто не то. Все ж по-свойному грят. У нас шала – энто шала, а шмаль – просто махра.